«Если», 2006 № 06 (160) - [96]

Но когда он заявил, что Машенька якобы испытала магию кристалла на мне, я вдруг почувствовал себя, как на фронте, когда безразлично, убьют тебя или нет — главное, что надо идти в атаку, матерясь и крича, расстреливая черные фигуры врагов и захлебываясь ни с чем не сравнимым упоением битвой. Я медленно — почему-то хотелось все делать медленно и красиво — двинулся к нему через гостиную, и плевать мне было на его маузер, меня, как броня, защищала моя ненависть к нему и любовь к Машеньке. И я уже почти подошел к Юрке, когда он лениво, почти нехотя, положил маузер рядом с собой на край стола, взглянул мне в глаза и сказал все тем же сухим, как ветка в осеннем лесу, голосом:

— Остановись, Ник.

И я остановился. Не потому, что перестал испытывать к нему ненависть, вовсе нет. Просто что-то внутри меня, где-то глубоко в мозгу, приказало моему телу замереть с занесенной на весу ногой. Клянусь, это был не я! Я по-прежнему хотел добраться до Юрки, но препятствие, неожиданно выросшее у меня на пути, казалось непреодолимым. Отчасти это походило на то, как если бы я уткнулся в прозрачную, невидимую стену, только вот стена эта была не передо мной, а у меня в мозгу. Лучше я объяснить не могу.

— Теперь вернись на место, — произнес Юрка. Меня бросило в дрожь. Это был все тот же Юрка Анненков, которого я знал тысячу лет, только теперь я почему-то реагировал на его голос, будто дрессированный пес в цирке Дурова. Я побрел назад на негнущихся ногах, боясь случайно встретитъся взглядом с Машенькой.

— Я не гипнотизер, господа, — Анненков поднял руку, предупреждая вопросы. — Это — El Corazon. Лучшее доказательство тому — избирательность воздействия. Если бы я отдал тот же самый приказ господину барону, ничего бы не произошло. К счастью для господина барона, его душу кристалл еще не проглотил. А вот мой друг Ник уже там, со всеми потрохами.

С этими словами он вытащил из-за пазухи какой-то сверток и небрежно кинул его на стол рядом с маузером. Сверток упал с костяным стуком, и этот звук отчего-то показался мне куда противнее, чем скрип стекла о стекло.

— Что это? — сипло каркнул дон Луис. Он потихоньку выбирался из кресла, двигаясь какими-то рваными, механическими движениями, словно заводная игрушка. Взгляд его был прикован к свертку, как бывает прикован к сочащемуся жиром окороку взгляд голодного бедняка.

— Да, — кивнул Юрка. — Это именно то, о чем вы думаете, дон Луис. Ваше сокровище.

Готов поклясться, что последнее слово он произнес с плохо скрываемым отвращением.

— Дайте, — прохрипел гранд, вытянув вперед руку с растопыренными пальцами. Мой товарищ отмахнулся от него, как от курицы.

— Сядьте на пол, — приказал он, — и скрестите ноги по-турецки.

Со стороны могло показаться, что де Легисамо ударили под колени. Он опустился на ковер и принялся неловко подбирать под себя коротковатые ноги. На лице у него при этом застыло выражение совершеннейшего недоумения.

— Вот оно, ваше сокровище, — повторил Юрка. — Вы проводили с ним много времени, дон Луис, слишком много! Вы разговаривали с ним, делились своими мечтами и желаниями, вы сделали его своим союзником в бизнесе и любви, и в конце концов ваше сокровище вас сожрало. Ваша душа сейчас там, в этом чертовом кристалле, я слышу ее музыку! И пока кристалл при мне, я могу заставить вас сделать все, что угодно. Поверьте, дон Луис, это несложно. И твоя душа, Ник, тоже там. Мария могла добиться своей цели, используя обычные женские чары, но она предпочла помощь амулета. Я не знаю, сумела бы она приручить Ника, если бы не камень. Господа, я знаю моего друга — он не из тех, кто затевает интрижку с женой своего босса, стоит тому отлучиться по делам. Полковник Стеллецкий — настоящий русский офицер, и честь для него не пустой звук. В его грехопадении виновен ваш драгоценный El Corazon — ну и сеньора де Легисамо, разумеется. Она получила то, что хотела — отомстила обманувшему ее мужу, держала его на расстоянии, а себе завела верного рыцаря, готового ради нее на любой подвиг. Ведь так, Маша?

И тут я в первый раз взглянул на Машеньку — осторожно, краем глаза. Взглянул — и обомлел. Лицо ее застыло белой алебастровой маской, а в глазах была ненависть.

— Вы подлый человек, Юрий Всеволодович, — раздельно произнесла моя любимая. — Я доверилась вам, а вы меня предали.

К моему удивлению, когда Юрка ответил ей, в его голосе звучало смущение.

— Я предупреждал вас, Маша. Я говорил, что если мне придется вытащить из пекла чертову бабушку, я это сделаю. Не моя вина, что вы заварили всю эту кашу вокруг кристалла. Но я никогда не говорил, будто вы одна виноваты в том, что здесь произошло. Позвольте, я все-таки закончу свой рассказ…

Рассказ капитана Анненкова (продолжение)

Владея кристаллом, сеньора де Легисамо чувствовала себя настоящей королевой «Холодной горы». Но наслаждаться тайной властью ей пришлось недолго. В столице вспыхнул мятеж, стоивший жизни генералу Прадо. Молодая вдова генерала, двоюродная сестра дона Луиса, которую Маша видела до того только на свадьбе, переехала жить в поместье.

Конечно же, Маша попробовала приручить Миранду так же, как мужа, Ника и, возможно, Ланселота. Однако у нее ничего не вышло. Почему? Точного ответа у меня нет. Есть только версии. Возможно, Миранда, по сравнению со своим двоюродным братом и Ником, оказалась орешком покрепче. Для создания полноценной «копии» души требовалось время, а его-то Миранда Маше и не дала. Как бы то ни было, коса нашла на камень. Миранда сразу почуяла, что в поместье творится что-то странное. Ее кузен не обращал внимания не только на свою молодую жену, но и на ее шашни со своим другом и партнером по бизнесу. А Миранда очень хорошо знала, чем заканчиваются подобные треугольники. Однажды дон Луис просто не вернется из очередной деловой поездки или сломает себе шею на охоте, и «Холодная гора» вместе со всей торговлей хлопком достанется Марии и ее любовнику. Такой расклад Миранду, конечно же, не устраивал, и она объявила Марии войну. Типично женскую войну, в искусстве которой она могла дать сто очков вперед своему покойному мужу, гениальному стратегу и тактику по прозвищу Цезарь.