«Если», 2002 № 11 - [26]

Ну и родственнички у меня. Прямо не знаешь, то ли от гордости надуться, то ли с горя разрыдаться.

Дед Ероха нас еще затемно растолкал. Позавтракали наспех, как раз чуток подрассвело, и задами — к машине. Мимо бани шли, оттуда храп молодецкий на два голоса. Я в окошко заглянул осторожно — точно, они, родимые, наши участковые, братья-близнецы Щербак и Жуков. И чего им в Красной Сыти понадобилось? Они же к нам по полгода не наведываются. Не иначе, фээсбэшник Бруховец именно про это их начальству и стукнул.

Дед тонкого стального троса принес, мы протянули два конца от кенгурятника на «козлиной» морде к углам крыши — чтобы ветки по лобовому стеклу не били. Я передний мост подключил — на старых УАЗах (а откуда тут новые, спрашивается) вручную муфты в колесах провернуть надо — и за баранку. Помню, вел себя, как сомнамбула. Автоматически, без малейших сомнений. Попал под влияние старших. Надо ехать в разведку — поеду. Надо будет «языка» допросить — сделаю. Уж больно они уверенно себя вели, что мой дядя, что его дядя. Собранные, деловитые, целеустремленные. Воины, едрёныть.

Часа три катились лесными тропками. Явно, не только пешеходными — как раз в ширину «козла» и с заметной колеей. Ник, и вправду, обязанности штурмана исполнял — жалуясь на забывчивость, то и дело сверялся с какой-то схемкой, по компасу ее ориентировал и показывал обманные места, где просека вроде прямо идет, а на самом деле в болото заманивает. Много их оказалось, таких обманок, ох, много.

— Чудной все-таки мужик, — говорю, — дед Ероха. Машину свою пожалел, а карту секретную, на которой, может, все благосостояние его держится — пожалуйста.

— Так он знает, что я карту проглочу в случае чего. А дорожка эта, она, Леха, — ого! Когда я родился, ей уже лет двадцать было. Великий браконьерский путь. Сколько по нему пушнины утекло в невообразимые места, подумать страшно. Ракетчики ее целыми грузовиками вывозили — и на самолеты. И сейчас возят. Но ты учти — никому! Уж лучше юсерам про нее расскажи, чем нашим.

— Да мне, — говорю, — без интереса. Вы ж меня в долю не возьмете.

— А я и сам не в доле. Я, Леха, местный диссидент.

— Ты всеобщий диссидент. Всеобъемлющий.

— Должен же кто-то людям правду в глаза… Тормози, приехали. Еще чуток, и нас засечь могут.

Кое-как запихнули машину в ельничек, ветками прикрыли. Ник на схему глядит.

— Значит, вот в эту сторону — база, а вон в ту — место посадки неопознанного объекта. Разумно было бы сначала подобраться к ракетчикам и предварительно, так сказать, разнюхать обстановку. Принимаю решение: ввиду нехватки времени базу — на фиг. Что мы ее, освободим, что ли, если захвачена противником? Возвращаться будем, тогда, может, заглянем. Идем к объекту. Там наверняка основной гадюшник копошится.

— А мне кажется — там, — я к базе поворачиваюсь, чтобы слышать лучше. Вертолет у них взлетает. Если по звуку судить, так отечественный. Лишним шумоподавлением не отягощенный. Впрочем, я не специалист.

Ник тоже послушал, хмыкнул недоуменно и говорит:

— Ты лучше маскхалаты доставай.

Халатами своими трофейными Ник гордится, они каким-то образом то ли рассеивают, то ли скрадывают тепловое излучение. Человека в такой одежке только визуально обнаружить можно. Что проблематично ввиду эффекта «плавающего камуфляжа». Все-таки гады юсеры, это ж надо так зажраться, чтобы столь высокотехнологичную одежду сотнями тысяч штамповать. А мы какую-то смешную Португалию едва догоняем по валовому продукту на рыло.

Облачились и пошли, куда Ник сказал.

На противника наткнулись буквально через десять минут. Точнее, я бы наткнулся — Ник заметил. Трое в таких же, как у нас, натовских шмотках тащат на себе объемистые контейнеры. Идут почти в ту же сторону, что мы, пересекают наш курс под углом градусов в двадцать. Без оружия — ну, вообще оборзели. Топают, пыхтят. Один о корень запнулся, чуть не упал и говорит с выражением:

— Ф-ф-фак!

Другой ему по-юсерски:

— Ничего, доктор, уже недалеко.

«Доктор» матерится такими словами, которых я не знаю.

Я Нику едва слышным шепотом на ухо перевожу, чего могу.

Дали троице убраться подальше, чуть-чуть подправили курс, но прямо за юсерами не пошли. Еще минут через десять Ник забеспокоился, бинокль достал.

— Справа пост, — шепчет. — Почти ничего не вижу… Да оно и к лучшему. Однако, людно в нашем лесу становится. Что-то они там делают, суетятся. Ладно, идем дальше. По-моему, уже совсем близко.

И еще через пять минут мы в стенку уткнулись. Ник едва успел мне рот зажать, потому что я от неожиданности и страха взвыть собрался в полный голос.

Вроде лес. А поперек — невидимая стена. Не пускает дальше. Отталкивает мягко, но непреклонно.

У Ника лицо вытянулось.

— Это, — бормочет, — что-то новенькое.

Одной рукой стену пробует, другой… Впечатление такое, что правая рука входит глубже. А потом Ник изворачивается боком и заметно продвигается вперед. И застревает.

— Ловко сделано, — говорит. — Ну, Леха, останешься здесь. Ложись, отдыхай. Только веревку из рюкзака вытащи. Да, там еще один халат завалялся, его тоже давай.

А сам карабин — наземь, и халат расстегивает. И начинает доставать из-под халата все, что у него есть в карманах и вообще на теле железного, включая поясной ремень и перочинный ножичек. Складывает кучкой. Часы снимает. И резко — вперед.