«Если», 2002 № 10 - [53]

— Автоматы пошли!

Едва не касаясь верхушек деревьев, над нами с надрывным ревом пронесся разведывательный корабль-автомат. Навстречу ему в воздух поднялся радужный пузырь. Вот они столкнулись, пузырь лопнул, а разведчик разлетелся на тысячу мельчайших кусочков. С противоположной стороны появился еще один наш корабль, но и его постигла такая же судьба.

— Огонь!

Семь выстрелов мощностью по пятьсот микротонн каждый взорвались почти одновременно. Я увидел яркую вспышку, потом надо мной пронеслась ударная волна, которая — я уверен — убила бы незащищенного человека.

— Поднять фильтры.

Впереди клубился дым и облака пыли. С неба падали комки вывернутой взрывом земли; звук этот походил не то на приглушенный сухой кашель, не то на удары первых, самых тяжелых капель дождя.

— Всем внимание! Слушайте:

Шотландцы, Уоллис наш герой,

Шотландцы, Брюс нас вел на бой,

Вперед, вперед, нас ждет с тобой

Победа или смерть!..[7]

Я едва слышал сержанта, стараясь разобраться в том, что происходило в моей голове. Я знал: это было всего лишь постгипнотическое внушение, и даже припомнил сеанс гипноза в Миссури, когда все мы проходили так называемое «специальное кондиционирование», однако даже это не дало мне сил сопротивляться. Голова моя закружилась от множества нахлынувших псевдовоспоминаний. Вот отвратительные волосатые тауранцы (совсем не похожие на настоящих) берут на абордаж транспорт колонистов. Они пожирают младенцев на глазах вопящих от ужаса матерей (чушь, конечно, — колонисты не брали с собой детей, так как последние плохо переносили нагрузки при ускорениях), насилуют женщин и девушек (опять же ерунда, вряд ли инопланетяне могли испытывать физическое влечение к людям); подвешивают мужчин вниз головами и принимаются свежевать их, еще живых, корчащихся в мучительной агонии… Я вспоминал тысячи и тысячи омерзительных подробностей так ярко, словно это были реальные события, произошедшие всего минуту назад. Все или почти все воспоминания были донельзя утрированными, логически недостоверными, просто абсурдными, но, хотя мозг и отмечал их полное неправдоподобие, что-то в глубине моего естества — там, где дремлют наши истинные побуждения и мотивы — жаждало тауранской крови: это «нечто» было убеждено, что священный долг каждого мужчины состоит в том, чтобы умереть, сражаясь с отвратительными чудовищами.

Умом я понимал, что это — самый настоящий соевый бифштекс, и ненавидел людей, приготовивших его, и в то же время ясно слышал яростный скрежет своих зубов, собственное учащенное дыхание. Мое лицо застыло в свирепой гримасе, а перед глазами плавал кровавый туман самого настоящего звериного бешенства… Сквозь эту пелену я увидел перед собой «медвежонка», продолжавшего как ни в чем не бывало мирно щипать траву, и вскинул «лазерный палец», но кто-то опередил меня, и голова животного разлетелась, забрызгав меня кровью и забросав ошметками шерсти.

— Грязные… мерзкие твари! — не то простонала, не то всхлипнула Дебби.

Лазеры вспыхивали слева и справа от меня, и через считанные секунды все «медвежата» были мертвы.

— Осторожней, черт побери! — крикнул Кортес. — Цельтесь лучше! Это вам не игрушки! Группа А — вперед. Залечь в воронках и прикрывать группу В.

Кто-то всхлипывал и хохотал, кто-то яростно бранился, кто-то скрипел зубами так громко, что, наверное, было слышно на «Надежде».

— Чтоб тебе провалиться, Петров! — снова Кортес. — Что с тобой?!

Обернувшись, я увидел Петрова. Он лежал в неглубокой яме и, яростно царапая землю пальцами, истерически хихикал.

— Черт побери! — снова выругался Кортес. — Группа В — залечь в десяти метрах за воронками. Группа С — подтянуться к группе А…

Я выпрямился и сделал двенадцать прыжков вперед, покрыв расстояние в сто с лишним метров. Воронки от взрывов наших гранат были такими большими, что в них мог без труда поместиться корабль-разведчик — я прикинул, что их диаметр составляет больше десяти метров. Перепрыгнув через воронку, я приземлился на ее противоположном краю рядом с парнем, которого звали Чин. Он даже не оглянулся на меня, а продолжал наблюдать за территорией базы.

— Группа А — вперед. Дистанция десять метров. — Не успел Кортес закончить, как раздался похожий на трескучую отрыжку звук, и из здания впереди вылетел рой радужных пузырей. Рассыпавшись веером, они ринулись к нашим позициям. Большинство наших видели их приближение и успели залечь, но Чин, вскочивший, чтобы выполнить команду сержанта, наткнулся на один из них. Пузырь коснулся верхушки его шлема и исчез с негромким хлопком. В ту же секунду Чин попятился назад и, свалившись в воронку, закувыркался по склону вниз, оставляя за собой длинный мокрый след из крови и мозгов. На половине пути он застрял и остался лежать, раскинув руки и ноги; в аккуратную дыру, которую пузырь прожег в шлеме и черепе Чина, набилась земля, и я был рад, что не вижу его лица.

— Всем стоп! Командиры отделений — провести перекличку и доложить о потерях. Так-так, понятно, понятно, принято… Троих не хватает. Этого бы не случилось, если бы вы не высовывались. В следующий раз, когда увидите эти штуки, падайте на землю. Группа А — закончить перебежку.