«Если», 2001 № 06 - [111]

Социальная структура России 2824 года, описанная автором в повести «Правдоподобные небылицы, или Странствия по свету в XXIX веке» (1824), почти не претерпела изменений — все те же короли, купцы, князья, помещики… Разве что введено совместное обучение богатых и бедных детей. Но в результате климатической катастрофы (похоладание в Африке и потепление на Северном полюсе) Россия переместилась в районы Сибири. За счет «природной талантливости» страна сохраняет культурное и научное лидерство.

Право же, как ни относись к нелитературной деятельности Булгарина, но в истории фантастики он смело мог бы запатентовать немало НФ-идей: тут и подводные фермы, и парашютно-десантные войска, и субмарины, и самописцы. Кроме того, именно Булгарин «придумал» акваланг и гидрокостюм. Да вот сами судите: «Они (пловцы — Е.Х.) были одеты в ткани, непроницаемые для воды, на лице имели прозрачные роговые маски с колпаком… По обоим концам висели два кожаные мешка, наполненные воздухом, для дышания под водой посредством трубы». Однако самое примечательное изобретение в будущей России — это деньги, которые изготавливают из… «дубового, соснового и березового дерева». Полагаю, всем очевидна аллюзия?

А вот в другой повести Ф. Булгарина — «Сцена из частной жизни в 2028 году» (1843), также посвященной построению идеального имперско-монархического общества в России, мы обнаружим вот такой примечательный диалог между вельможей и помещиком XXI века: «Помещик: Счастливая Россия. Вельможа: Счастливая от того, что мы, русские, умели воспользоваться нашим счастливым положением и все сокровища, тлевшие в недрах земли, исторгли нашим терпением, любовью к отечественному, прилежанием, учением, промышленностью. Пожалуй, если бы мы не думали о завтрашнем дне и кое-как жили, позволяя иностранцам брать у нас сырые материалы и продавать нам выделанные, то мы навсегда остались бы у них в зависимости и были бы бедными…

Оказывается, полезно иногда заглянуть даже в такие утопии.

Но, вероятно, самый экзотический «имперско-технологический» вариант России предложил в конце позапрошлого века ныне забытый литератор Н. Н. Шелонский, автор романа под незатейливым названием «В мире будущего» (1882). Времена реализованной утопии автор тоже благоразумно отодвинул подальше — в XXIX век. Россия 2891 года — сверхмощная держава, заключившая прочный союз с Францией, но при этом под православными знаменами. Вместе они владеют большей частью Земли. Америка и Великобритания в варианте будущего по Шелонскому — всего лишь страны «третьего мира» — «вот как Китай в наше время». Так и просятся на язык строки из Вячеслава Куприянова: «И Россия опять засыпает /ив ней просыпается русская идея — / будто Америка спит и видит / будто она — Россия».

Перед нами цивилизация с действительно высоким научным потенциалом — побеждена гравитация, люди активно используют сверхэнергию (в которой угадывается атомная), телепатию и телекинез, восстанавливают больной и стареющий организм. Высокотехнологический мир, но — не урбанистический. Напротив, автор искренне считает, что научно-технический прогресс и патриархальный уклад жизни вполне могут сочетаться. Россияне XXIX века отказались от городов, вместо них по земле русской разбросаны усадьбы, отделенные друг от друга возделанными полями и садами. Люди объединились в семьи (кланы) по 300 человек, и на каждую такую семью приходится по 16,4 га земли (каждый в будущем и пахарь, и строитель, и врач). Москва же превратилась в место отдыха, своеобразный парк-заповедник с пальмовыми аллеями. Люди живут в полном довольстве, но в аскетической простоте.

СТРАНА МУРАВИЯ

Здесь сквозь туман синеют села,

Пылает призрачная Русь…

Сергей Клычков

До середины XIX века Россия оставалась страной аграрной, население на 85 процентов состояло из жителей деревни. И, казалось бы, естественно предположить, что первое место в литературе позапрошлого века должны занимать утопии о крестьянском рае. Подобные утопии о стране Муравии, о мужицкой вольнице с молочными реками и кисельными берегами в избытки процветали в народном фольклоре. Но не в литературе. О возможности построения крестьянской утопии еще в первой половине позапрошлого столетия весьма язвительно отозвался И. А. Гончаров в знаменитом «Сне Обломова» (1849). Писатель довел идею построения крестьянского рая до логического завершения.

Бесконечно счастливые жители деревни Обломовки ведут сытый и безмятежный образ жизни. Что же тут плохого? А то, что состояние неизбывного счастья приводит к деградации общества. Обломовцы «плохо верили… душевным тревогам; не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись, как огня, увлечений страстей; и как в другом месте тело у людей быстро сгорало от вулканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле». «Конвейерное производство» крестьянских версий России началось несколько позже, в 1860–1870 годы. Отмена крепостного права в 1861 году на деле не принесла ожидаемых перемен — ни для крестьян, ни для страны, но сдетонировала утопическую мысль. Чувство вины заставляло многих представителей интеллигенции идти в народники. В этой-то среде и были особенно распространены варианты «реставрации» России по крестьянскому эталону.