«Если», 2000 № 01 - [8]
Ноги подо мной так и подкосились. Неужели…
«Ты что, боишься его? — тут же укорила я себя. — Что бы с ним ни случилось, это твой старый пес. Больше, чем пес. Это твой друг. Не забывай, что он спас тебе жизнь».
Я присела рядом и, преодолевая пугливое отвращение, погладила Роксая по впалому боку. И отдернула руку, словно обожглась.
Об него действительно можно было обжечься!
Даже при жизни его тело никогда не было настолько горячим. Что-то смутно знакомое почудилось мне в этом мертвенном жаре. Значит, все же превратился… Роксай превратился…
«Как быть? Зарыть поскорее… Нет, так, наверное, еще хуже. Оставить здесь… Что там рассказывал Иван? Бросили на непаханом месте, и его опять под землю утянуло. Почему же Роксая не утягивает? Выходит, он только что всплыл?!.. Надо оттащить его куда-нибудь подальше отсюда…»
Однако я не могла заставить себя еще раз притронуться к пышущему неестественным жаром трупу. О, Господи, что теперь будет?
Я стояла, не сводя глаз с Роксая, и впервые в жизни не знала, что делать. Соседка что-то лопотала за моей спиной, но мне было не до нее. Я увидела, что Роксай пошевелился и приподнял оскаленную пасть. Самое страшное только начиналось… □
Евгений Дрозд
КЛИНОК ОБОРОТНЯ
Днем Всеслав суды судил народу
И ряды рядил между князьями,
В ночь же волком побежит, бывало,
К петухам в Тмуторокань поспеет,
Хорсу путь его перебегая!
«Слово о полку Игореве» в переложении А. Н. Майкова.
Когда Галт вышел на поляну, он уже всем своим обостренным нюхом кладоискателя чуял, что место это не пустое. Остановившись, Галт извлек из дорожной сумы самое драгоценное свое достояние — завернутый в бобровую шкурку фиал из горного хрусталя. Заключенный в прозрачных стенках сосуда, внутри светился цветок папоротника. Галт медленно, ровными шагами перемерял лесную поляну вдоль и поперек и остановился в месте, где цветок светился ярче всего. Клад был зарыт здесь. Только полный невежа мог предположить, что Галт тут же начнет копать землю. Нет, кто-кто, а Галт хорошо знал: мало клад отыскать, надо еще, чтобы он в руки дался. Во-первых, следует прочесть специальный заговор, чтобы стерегущий подземные сокровища Клад-ник не утащил бы клад в глубь земли, откуда его уже нипочем не достать. А во-вторых, хозяин тайника, конечно же, наложил на него охранное заклятие, насылающее всяческие беды на голову чужака. Галт, конечно же, знал набор охранных заклинаний, самых распространенных в землях кривичей, полочан, родимичей и дреговичей. Но ведь надо еще угадать, какое из них взял хозяин сокровищ. Для этого у Галта был свой способ, простой и надежный. Кладоискатель тщательно спрятал хрустальный фиал и обернулся к кустам, в которых дожидался его знака сирота Тапейка.
— Иди сюда, — позвал Галт.
Из кустов вышел отрок, чье тощее тело сверкало сквозь прорехи ветхой одежонки. Галт нанял мальца у ближайшей придорожной корчмы, где тот отирался в надежде на подаяние. Кладоискатель посулил ему щедрое вознаграждение за одну работенку, а перед тем порасспросил местных и разузнал, что парнишка — сирота и в случае чего никто не станет его искать.
Галт размотал длинный сверток из облезлой козьей шкуры и извлек на свет Божий заступ.
— Копай, — велел он, протягивая отроку лопату.
И перстом указал, где именно надлежит копать. Тапейка принялся трудиться, а Галт, не спуская с него глаз, медленно попятился назад, пока не достиг края поляны. Здесь он остановился, зажав в ладони оберег, висевший у него на груди на кожаном ремешке.
Клады обычно не зарывают слишком глубоко, так что вскоре лопата ударилась обо что-то твердое — Тапейка даже и притомиться не успел.
— Что-то есть! — крикнул он Галту. — И неглубоко. Для чего ты, дядька, меня нанимал? И сам бы справился…
Как же — вот так он ему и выложил, для чего!..
— Давай-давай! Доставай, — рыкнул кладоискатель, еще крепче сжимая оберег и шепча заклинание.
Тапейка нагнулся и не без труда извлек из ямы глиняный жбан. Высоко поднять не смог и застыл в полунаклоне, прижимая сосуд к животу.
— Тяжелый! — сдавленно воскликнул он.
Окаменевший Галт молчал, не сводя с отрока напряженного, пристального взгляда. Сейчас все должно было решиться. Мгновения ползли тягостно.
— Ну же! — мысленно выкрикнул кладоискатель.
Как бы в ответ поляна озарилась короткой, но сильной вспышкой, а в чистом, почти безоблачном небе разразился одинокий, но мощный громовой раскат.
Ясно! Заговор был таков: откопавшего сокровище вора должен был поразить своей стрелой сам Перун. И поразил!
Галт быстро прочитал обратное заклинание и без опаски приблизился к упавшему навзничь сироте. Тапейка все так же сжимал в руках погубивший его жбан, однако оставался неподвижен, а его широко раскрытые глаза смотрели в небесную синеву с выражением безмерного удивления. Галт только сейчас заметил, что у сироты разные глаза — левый голубой, а правый зеленый. «Бог шельму метит…», — подумал кладоискатель, осторожно выдирая из непослушных пальцев отрока жбан с сокровищами. Сосуд действительно был тяжелым, и неудивительно — его до краев заполняли серебряные дирхемы и динарии, сердоликовые бусы, золотые браслеты, обручи и фибулы. Галт неспешно пересыпал все это в прочную суму, тщательно высматривая среди камней и благородных металлов железные предметы. Из таковых оказался один только небольшой ключик. Поскупился хозяин на охранное железо, вот и поплатился за это. Галт вернул ключик назад, в пустой жбан, а еще бросил туда один серебряный дирхем и одну сердоликовую бусину — отступное Кладнику, после чего бросил жбан в яму и небрежно забросал землей. Тщательно упаковал свои вещички, выпрямился, двинулся было прочь, но задержался у тела сироты. Тапейка лежал, глядя в небо своими разными глазами, и не подавал признаков жизни. Галт осторожно ткнул отрока в бок носком кожаного сапога, пожал плечами и отправился восвояси.
