«Если», 1998 № 08 - [11]

— Ты осведомительница. Поэтому тебя и освободили из тюрьмы Аулит после смерти Пек Уолтерса. Ты доносишь правительству.

Я не отвечаю. Все это уже неважно.

— Но ты перестала заниматься доносительством. Из-за того, что услышала от Пек Уолтерса. Потому что он сказал тебе, что опыты с ши-зо-фре-нией могут… Нет, это невозможно.

Он тоже употребил незнакомое слово. Оно похоже на земное. Я опять пытаюсь встать, чтобы уйти. Здесь мне не на что надеяться. Лекарь не в силах мне помочь.

Он толкает меня в плечо, и я падаю на пол.

— Когда умерла твоя сестра? — быстро спрашивает он. Его взгляд опять изменился: он излучает яркий золотой свет. — Прошу, Пек, ответь Это имеет колоссальную важность для нас обоих.

— Два года и сто пятьдесят два дня назад.

— В каком городе?

— В деревне. В нашей деревне, Гофкит Ило.

_ Так, — бормочет он, — так… Расскажи мне все, что помнишь. Все!

Теперь уже я отталкиваю его и сажусь. Кровь отливает от головы, но злость побеждает дурноту.

— Ничего не скажу! За кого вы себя принимаете? За предков? Сначала говорите, что я убила Ано, потом — что не убила, потом, что не знаете. Вы разрушаете мою веру в искупление, которая сохранялась у меня, пока я была осведомителем, потом говорите, что другой надежды нет, потом, что есть, и снова net… Как вы сами-то живете? Как можете разрушить совместную реальность, ничего не предлагая взамен?

Я уже кричу, телохранитель поглядывает на дверь, но мне все равно: я надрываюсь от крика

— Вы проводите эксперименты над детьми, уничтожаете их реальность, как уничтожили мою! Ты убийца! — Впрочем, этого я уже не кричу. Возможно, я вообще не кричала. В плечо вонзается игла, и комната ускользает с такой же легкостью, как канула в могилу моя Ано.

Я чувствую, что лежу на кровати — мягкой, шелковой. На стене богатые украшения. В комнате очень тепло. Мой голый живот щекочет ароматный ветерок. Голый?.. Я рывком сажусь и вижу на себе прозрачную юбку, узкий лифчик, кокетливую вуаль продажной женщины.

Стоило мне шелохнуться — и вот уже ко мне торопится Пек Брифжис.

— Эта комната изолирована. Кричать бессмысленно. Тебе понятно?

Я киваю. У стены стоит телохранитель. Я убираю с липа кокетливую вуаль.

— Прости за этот маскарад, — говорит Пек Брифжис. — Мы были вынуждены тебя переодеть, чтобы люди, заметив, как телохранитель несет в дом напившуюся до бесчувствия женщину, не задавали вопросов.

Я догадываюсь, что попала в жилище богатой вдовы на морском берегу.

Кстати, игла не походила на наши: острая, стремительная…

Эксперименты над мозгом. «Шизо-френия».

— Ты работаешь с землянами, — догадываюсь я.

— Нет, — возражает он, — это не так.

— Но Пек Уолтерс… Впрочем, какая разница? Как ты со мной поступишь?

— Хочу предложить обмен, — отвечает он.

— Какой обмен?

— Информация в обмен на свободу.

И он еще утверждает, что не работает с землянами!

— Какой мне прок от свободы? — говорю я, не ожидая от него понимания. Мне свободы не видать.

— Не такую свободу, другую, — говорит он. — Я не просто выпущу тебя из этой комнаты. Я позволю тебе воссоединиться с предками и с Ано.

Я таращу на него глаза.

— Ты готов к такому нарушению общей реальности? Ради меня?

Взгляд его пурпурных глаз снова обретает глубину. Ненадолго они кажутся похожими на синие глаза Пек Уолтерса.

— Прошу тебя, пойми. Вероятность того, что ты не убивала Ано, очень велика. В твоей деревне проводились эксперименты. Думаю, в этом и заключается истинная совместная реальность.

Я не отвечаю, и он утрачивает часть своей уверенности.

— Во всяком случае, я склоняюсь к такому мнению. Ты согласна на обмен?

— Может быть, — отвечаю я. Сделает ли он то, что обещает? Не уверена. Но другие пути для меня закрыты. Я не могу прятаться от правительства много лет, до самой смерти. В конце концов, они найдут меня и отправят в Аулит. А когда я умру, меня запихают в гроб с химикатами, препятствующими разложению…

И я никогда больше не увижу Ано.

Лекарь внимательно наблюдает за мной. Я снова вижу в его глазах взгляд Пек Уолтерса: печаль и сострадание.

— Предположим, я даю согласие, — говорю я и снова жду, чтобы он заговорил о смерти Ано. Но вместо этого он произносит:

— Хочу тебе кое-что показать.

Он делает знак телохранителю. Тот выходит, но скоро возвращается. Он ведет за руку ребенка — маленькую девочку, чистенькую и приодетую. От одного взгляда на нее у меня встает дыбом шейный мех. У девочки безразличные, невидящие глаза, она что-то бормочет себе под нос. Я молю предков о снисхождении. Девочка нереальна: она не в состоянии осознавать совместную реальность, хотя уже достигла возраста познания. Она не человек и подлежит уничтожению.

— Это Ори, — говорит Пек Брифжис. Девочка внезапно начинает смеяться диким, безумным смехом и смотрит куда-то вдаль…

— Зачем это? — спрашиваю я и слышу в собственном голосе хрип.

— Ори родилась реальной. Такой она стала из-за научных экспериментов над ее мозгом, проводимых правительством.

— Правительством? Ложь!

— Ты так считаешь? Неужели ты по-прежнему доверяешь своему правительству?

— Нет, но… — Я должна бороться за свободу Ано. Я уже согласилась с их условиями. Да, я обманула Пек Бриммидина. Одно дело — все эти преступления против совместной реальности, даже уничтожение тела реального индивидуума, как я поступила в отношении Ано (или я так не поступала?). Но уничтожить рассудок, инструмент для постижения совместной реальности… Нет, Пек Брифжис определенно лжет.