«Если», 1997 № 10 - [97]

Местный послевоенный урожай фантастики «ближнего прицела» пропускаю: никому из читателей не знакомы имена Дель Антонио, Раша, Крупката и других. Однако уже в конце 1970-х ситуация изменилась: в ряды научных фантастов ГДР влился отряд молодых авторов, которые в упомянутый прицел никак не попадали и, в большинстве своем, счастливо избежали прицелов иных…

Ситуация в ГДР, как рассказывал мой друг на протяжении вот уже двух десятилетий Эрик Зимон, фантаст, редактор и переводчик, — была существенно иной, чем в нашем отечестве. В чем-то еще более «режимной», а в чем-то и более расслабляющей.

У них не было нашего иезуитского и поднаторевшего в идеологических боях Госкомиздата, его заменяло идеально дисциплинированное и организованное, как часы, Министерство (аналог Главлита), которое методично спускало четкие разнарядки издательствам — сколько и кого издавать. Причем, среди прочих критериев работы издательств учитывалось и такое: экономическая эффективность. Стругацкие шли нарасхват, Лем шел нарасхват, американцы шли нарасхват — и всех их рекомендовалось издавать. А чтобы поддержать отечественных авторов фантастики — то их издавать вменялось в обязанность.

Переводов издавалось немного — как и у нас в ту пору, но все-таки с «Левой рукой Тьмы» Урсулы Ле Гуин читателей ГДР познакомили раньше, чем нас. Как и с первыми книжными изданиями отдельных вещей Стругацких. А уж что издавали своего — так нам в годы застоя подобный либерализм и не снился!

В научной фантастике ГДР были свои «Хаксли» и «Оруэллы», множество «Кафок», «Свифтов», «Борхесов» и кого угодно. Кавычки в данном случае закономерны, ибо подражательство было налицо. Другое дело, что подражать можно разным авторам…

Конечно, сегодня я чуть идеализирую картинку, но пример этой страны еще тогда лишний раз убедил меня, что уж если выбирать из двух тираний — бюрократической и идеологической, то лучше ставить на первую. Тупую и идеально организованную машину всегда легче обмануть, нежели цензоров «идейных». Об этом многое могут поведать отечественные авторы-ветераны, еще помнящие о том, как сравнительно легко можно было обвести вокруг пальца наш заорганизованный и неповоротливый Главлит, но Госкомиздат — никогда…

По крайней мере, имена Стефана Хейма или супругов Браунов, Йоханны и Гюнтера, быстро оказались на слуху и у читателей по ту сторону Берлинской стены; в конце концов эти писатели закономерно обосновались в западногерманских издательствах, а Хейм — даже в американских. Что касается книг их коллег — Хайнера Ранка, Герхарда Бранстнера, Альфреда Лемана, Герта Прокопа, еще одной супружеской пары, Анжелы и Карлхайнца Штайнмюллеров, Эрика Зимона, Ганса Таубер-та, Бернда Ульбриха, Герберта Циргибеля, то у себя на родине они составляли заметную конкуренцию даже англо-американским переводам. Хотя за пределы тогдашней ГДР так, увы, и не вышли.

Причины последнему обстоятельству можно выискивать разные, но главная, на мой взгляд, понятна и хорошо знакома тем, кто еще помнит времена до падения «исторического материализма».

Дело в том, что для большинства указанных авторов ГДР «НФ» означало просто легальную возможность писать завуалированную политическую сатиру либо уходить в безудержный «абсурд», который в иных ситуациях был «непроходимым». На Западе все эти кукиши в кармане удалось пристроить лишь вышеупомянутым Хейму (впрочем, такому же «научному фантасту», как, скажем, Борис Виан) да супругам Браунам — а остальные только облизывались из-за пресловутой Стены. Что касается направления «восточного», то лишь редкие рассказики проскочили в наши журналы и антологии, поскольку, как уже было сказано, для нас в те времена и это было «слишком»…

Однако нет худа без добра. Боюсь, переведи у нас в то время массовым порядком гэдээровскую фантастику, — и в восприятии тогдашнего советского читателя это ее окончательно бы добило (судя по тем подробным пересказам сюжетов, которые я слышал от Эрика Зимона).

У нас и своих «фиг» были, как говорится, полны карманы, а то, что все это могло возбудить лишь тогдашних читателей ГДР и никакой другой страны в мире, сомнений не вызывает.

Хотя что сейчас обсуждать гипотетическую неудачную стрижку — голова полетела!

Падение Стены ознаменовало собой долгожданное воссоединение двух фантастик. Только не между собой — поскольку обе испустили дух практически одновременно, — ас теми, кто радостно и деловито заполонил опустевшую экологическую нишу: с американцами… Издательства ГДР, среди которых выделялось «Das Neue Berlin», до того удачно работавшие и на собственный рынок, и — в отдельных случаях — на западногерманский, быстро разорились и канули в Лету. Редакторы и писатели остались без работы и вынуждены были переквалифицироваться. И если бы дело обстояло так, что подвинуться их заставили конкуренты, немцы же! Но все вышло куда хуже.

Когда уже в начале 90-х годов я, еще не избавившись от иллюзии, будто мы по-прежнему кому-то интересны, попытался предложить в крупнейшее научно-фантастическое издательство ФРГ «Неупе» что-то из новой — уже посткоммунистической, российской — фантастики, знакомый редактор вернул меня на землю: сегодня никому не нужны авторы не только российские, но и немецкие!