«Если», 1997 № 10 - [101]

Но речь о другом, уже чисто «рыбаковском», романе, включенном в книгу, — «Человек напротив». Это продолжение знаменитого «Очага на башне», давнего произведения автора, написанного в середине восьмидесятых и впервые опубликованного в 1990 году. Но если тогда братья Стругацкие в послесловии к книге одним из главных ее достоинств увидели обращенность к человеку, его переживаниям и эмоциям, к «микротрясениям» социума, то новый роман Вячеслава Рыбакова подобной характеристике не поддается. Впрочем, как и массе остальных суждений, применимых к фантастике.

Можно, конечно, начать с самого интригующего — с момента, когда в тюремной камере, где коротает свое пожизненное заключение бывший российский президент, вдруг материализуется некий человек и предлагает переиграть историю заново. Можно добавить еще, что человек этот — старый наш знакомый, главный герой «Очага на башне» Андрей Симагин. Ставший-таки, вопреки названию первой повести, богом — и еще острее осознавший свое бессилие изменить людей и помочь им. Или точнее: осознавший невероятную трудность этой задачи. Даже для того, кто стал практически всемогущим, ибо всемогущему, в полном соответствии с известным парадоксом Саваофа Бааловича Одина, во сто крат сложнее решиться на конкретное, пусть даже самое доброе деяние — слишком хорошо он может представить и просчитать все вероятные последствия оного… Словом: приписывайте роман к любому жанру. Например, к «альтернативной истории», или к фантастическому детективу, ибо есть на его страницах и жуткие убийства, и следователи КГБ, или к мистике, поскольку действуют в произведении «потусторонние» силы. Есть опять же откровенные аллюзии творчества Стругацких, да и не одних Стругацких. Есть любовь, есть добро и зло, причем, не только с заглавных букв. Есть вечная для Рыбакова проблема нравственного выбора, но есть и многое, что в последнее время было для него не особенно типичным. Например, конец, который можно даже без особой натяжки назвать счастливым — и притом безо всякой фальши. Даже наоборот, как ни странно, в этой стране, в это время и в этой книге этого автора подобная концовка выглядит вполне естественной. Поскольку, если ласка, любовь и доброта не способны в конце концов сделать мир лучше — тогда зачем же им существовать на свете?

_{Владислав Гончаров}

----------------

Йен УОТСОН

ИНКВИЗИТОРЫ КОСМОСА

Смоленск: Русич, 1997. — 384 с. Пер. с англ. Т. Замиловой —

(Серия «Сокровищница боевой фантастики и приключений»). 11 000 экз. (п)

=============================================================================================

Вот самый простой рецепт изготовления фантастического боевика: время действия — как можно «дальше», этак сороковое или, еще лучше, сорок первое тысячелетие; место — Вселенная и ее окрестности; действующие лица — супермены, побеждающие злодеев суперсилой своих супермышц, не отрицая, впрочем, супероружия, в том числе и боевых роботов (хотя они из иного блюда). Добавить пряности по вкусу — казармы превратить в звездный монастырь, сержантов в аббатов, и вперед знамена! Впрочем, стоп, сержант и в монастыре сержант, отставить аббатов! Выдержать до готовности и подать на стол роман «Инквизиторы космоса».

История трех заклятых друзей, попавших в космическую крепость братства Имперских Кулаков, могла бы стать очередной поделкой на тему «пиф-паф-бум-трах». Собственно, таковой она и является. Но какие-то отдельные детали мешают отнести это произведение в разряд откровенной халтуры. Во-первых, долгое и подробное описание биотехнологии превращения шпановатых парней в суперменов выглядит тонкой пародией на известную сагу Р. Олдриджа («Контракт на Фараоне», «Машина-Орфей»). Во-вторых, псевдорелигиозный аспект романа и в особенности культ Рогала Дорна ассоциируется с малоизвестным у нас Перри Роданом, героем западногерманской фантастики пятидесятых годов. Очевидно, автор пытался создать многослойный роман, в котором есть место и пародии, и насмешке, и литературным реминисценциям. Возможно, воспринять всю его глубину нам помешало качество перевода. Но поверить, что это произведение создано интеллектуалом Уотсоном нелегко. Очень трудно. Практически невозможно.

_{Павел Лачев}

----------------

Андрей ВАЛЕНТИНОВ

ТЫ, УСТАВШИЙ НЕНАВИДЕТЬ

МНЕ НЕ БОЛЬНО

ОРФЕЙ И НИКА

Москва — Санкт — Петербург: ACT Term Fantastica, 1997. — 464 + 464 + 464 сс.

(Серия «Око Силы», Вторая трилогия эпопеи). По 11 000 экз. (п)

=============================================================================================

Так уж получилось, что в мировой литературе давно сформировались довольно стойкие стереотипы, связанные с обобщенным восприятием тех или иных исторических периодов. Мрачное европейское Средневековье, пышная и праздная Франция эпохи Возрождения, холодная и чопорная викторианская Англия… Со временем общественное представление об эпохе костенеет, превращаясь в нечто неподвижное, застывшее. Трудно сказать, «работает» ли новая трилогия из историко-фантастической эпопеи Андрея Валентинова «Око Силы», действие которой разворачивается в 1937–1938 годах, на разрушение стереотипа, или же на создание нового, но уже сам факт участившегося обращения писателей-фантастов к тем событиям отечественной истории говорит о многом.