«Если», 1997 № 08 - [84]

«Может быть!» — Кервин почувствовал себя гораздо лучше, чем когда-либо с того момента, когда они с Кипятком увидели в кегельбане Рейла с Астарахом. Как много воды утекло с тех пор!

Миранда вытянула свои безупречные ноги и улыбнулась, глядя в потолок.

— А мне вроде как жалко Измира. Хотя так ему, наверное, даже лучше. Да и выбора у меня не было. Ведь в этот уик-энд у меня свидание. Если бы Измир продолжал увиваться вокруг меня и чихать, это отпугнуло бы моего кавалера. А что стало бы с моей прической? Даже представить страшно!

Перевел с английского Аркадий КАБАЛКИН

>Публикуется с разрешения автора и его литературных агентов,

> Вирджинии Кидд (США) и Александра Корженевского (Россия).

Владимир ГАЛКИН ИЗОБРЕТАТЬ ВЕЛОСИПЕД? ЛУЧШЕ УВЕСТИ!

*********************************************************************************************

Кто только ни преследует героев романа А.Д. Фостера, пытаясь завладеть скромным шаром для боулинга.

Кажется, автор обрушил на компанию друзей все мыслимые и немыслимые межгалактические силы.

Видимо, Фостер неплохо знает методы промышленного шпионажа, когда в погоне за открытием или новейшими технологиями секретные спецслужбы готовы пойти на все. Давайте познакомимся с ними и мы.

*********************************************************************************************

Ирония судьбы разведчика в том, что чем успешнее он работает, тем меньше известен публике. Слава же приходит только тогда, когда его ловят за руку. Полковник запаса Первого главного управления КГБ СССР Галкин являет собой исключение из этого правила. Двадцать лет напряженной службы на ниве научно-технической разведки миновали благополучно. Однако, уже оставив службу, в прошлом году Галкин неожиданно оказался в центре громкого скандала: власти США предприняли безуспешную попытку осудить его за деятельность в годы «холодной войны». Ныне он трудится в фирме «Ноулидж Экспресс», продающей системы безопасности. Наш корреспондент обратился к Владимиру Галкину с некоторыми вопросами, касающимися технологического шпионажа.

— Владимир Владимирович, передо мной книга Тьерри Вольтона «КГБ во Франции». Цитирую: «Между 1979 и 1981 годами ежегодно пять тысяч образцов советских вооружений улучшались за счет западных технологий. Если взять только два министерства — оборонной промышленности и авиапромышленности, — то информация, полученная на Западе, позволила Москве сэкономить в период с 1976 по 1980 год 6,5 миллиарда франков, что эквивалентно годовой отдаче от работы 100 тысяч научных сотрудников».

— А дело в том, что раздел о технологическом шпионаже написан автором в основном по материалам, переданным на Запад моим бывшим коллегой Владимиром Ветровым. Я его неплохо знал. Началось с того, что Ветров получил служебное взыскание за нарушение инструкций во время командировки в Канаду. Он попросил фирмача передать дубленку жене в Россию. А «расшифровывать» свой домашний адрес считалось недопустимым. Это дошло до начальства и Ветрову закрыли возможности служебного роста. Тогда он по своей инициативе вышел на французов. Сначала сдал тех агентов, с которыми работал сам, а потом помог «вычислить» массу других по всему миру — вплоть до Южной Африки. Он оставался ночным дежурным в приемной начальника Управления научно-технической разведки, где хранились данные о личном составе. Понятно, что эти сведения он тоже переснял…

Закончил свою деятельность этот авантюрист при обстоятельствах тоже весьма авантюрных, но со шпионажем не связанных. Ввязался в драку, убил человека, за что и оказался в тюрьме.

Насчет дальнейшего существуют две версии. По официальной, его «вычислили», когда анализировали провалы. А еще говорят, что сам Ветров опрометчиво похвастался сотрудничеством с французами перед сокамерниками. Но «советскую малину», как известно, издавна отличал глубокий патриотизм. Возможно, сыграло роль и то, и другое. Короче, за измену Родине он был расстрелян.

— Да, дорого обошлись ему эти франки. А вообще, дорогостоящее ли дело — технологический шпионаж?

— Относительно. Содержание одного сотрудника разведки за рубежом обходилось около тысячи долларов в месяц. Оплата ценной агентуры, конечно, требовала значительно больших средств. Однажды, когда много лет назад мы с Виктором Михайловым, ныне возглавляющим Минатом РФ, обсуждали, сколько его организация готова выложить за некоторые сведения о зарубежных ядерных исследованиях (по существовавшему тогда порядку охота за иностранными техническими секретами оплачивалась из бюджета министерств, приславших в спецслужбы соответствующие заявки), я услышал: «Сколько надо — столько и дадим». Выписали в тот раз, помнится, полмиллиона долларов, истратили из этой суммы порядка 100 тысяч.

Ну вот считайте сами, из одного источника мы регулярно получали ролики пленки длиной 10 метров. Ширина кадра — 16 миллиметров. За один кадр платили 1–2 доллара.

— Каков же был эффект от добытых стараниями ваших коллег сведений?

— Отзывы в Политбюро, генеральному секретарю и в другие инстанции часто шли хвалебные. В них говорилось о «технико-экономическом эффекте» (такая была принята формулировка), составлявшем многие миллиарды рублей. Но, поездив по предприятиям-заказчикам, я понял, что наш коэффициент полезного действия был близок к КПД паровоза. Пять — семь процентов. Мешала забюрократизированная система организации производства. Кстати, если мы «уводили» технологию для предприятия, скажем, в Ижевске, то они часто не имели права делиться ею с предприятиями в других регионах — тем более в других отраслях, дабы не допустить рассекречивания.