«Если», 1997 № 08 - [85]

Понятно, что в основном мы трудились для нужд военно-промышленного комплекса. Только когда к власти пришел Андропов, перед нами была поставлена задача работать и для народного хозяйства. Добывали мы, например, данные о пестицидах или новый рецепт дрожжей (звучит смешно, а на самом деле выгода при выпечке хлеба получается огромная).

Конечно, оборонные технологии тоже в конце концов через какое-то время могли использоваться в мирных отраслях. Вот, кстати, сейчас наша фирма среди прочего продает портативный прецезионный гамма-спектроанализатор, с помощью которого можно измерить уровень радиации хоть в комнате, хоть в водоеме. Знаете, как его изобрели? Военным необходим был прибор, с помощью которого можно определить, какое ядерное оружие находится на борту корабля или самолета, не приближаясь к объекту. Гамма-спектроанализатор улавливает радиоактивность малой мощности, и специалист понимает: здесь сосредоточено столько-то боеголовок. А мы теперь предлагаем это устройство экологам, таможенникам…

— В каких отраслях Советскому Союзу удалось достичь наибольшего прогресса с помощью «заимствования» чужих изобретений?

— Во многих. О ядерном шпионаже слышали уже все. Разработки в этой области наши разведчики добывали регулярно. Покойный академик Андрей Сахаров называл такие технологии «цельнотянутыми». В качестве примера можно также назвать электронику (весь ряд наших машин повторял, по странному совпадению, продукцию «Ай-Би-Эм»). Сильно помогли данные разведки при создании отечественных крылатых ракет, самолетов-радаров. Из менее известного — достижения в органической химии, особенно химии полимеров.

— Мои друзья из НПО «Энергия» рассказывали мне, что с большим интересом изучали американские материалы о катастрофе «Челленджера»…

— Между прочим, при создании нашего «Бурана» была решена более сложная техническая задача, чем у «Шаттла»: ведь он летает без пилотов!

И, кстати, не надо думать, что за секретными технологиями охотились исключительно советские агенты. Иностранные разведки занимаются тем же самым. Да и не только разведки — крупные частные фирмы тоже. Будучи в командировке в Бельгии, я общался с сотрудником отдела внешних связей одной химической компании, неким Владимиром. Его семья эмигрировала из СССР в Китай, потом они оказались в Америке, а затем перебрались в Бельгию. Владимир блестяще знал несколько языков, был очень грамотным специалистом и к тому же имел медицинскую степень. Этот «специалист» часто ездил в командировки в Россию, помогал советским чиновникам поправлять здоровье… и, я уверен, попутно собирал за дружескими беседами массу ценной информации для своей фирмы.

Или другой пример. До 1957 года Япония вообще не производила транзисторов (изобретенных, как известно, в 1948-м). А через двадцать лет вышла на первое место в мире по производству полупроводников. Думаете, это произошло на пустом месте?

— А возможно ли в принципе утаить сегодня от иностранных государств действительно крупное техническое открытие?

— Надолго, разумеется, нет. Но даже пять лет монопольного обладания таким изобретением могут дать стране огромную фору.

— Есть ли у научно-технической разведки отличия, скажем, от политической?

— Своя специфика имеется. Методы работы схожие: вербовка агентов, конспиративные встречи. Однако разница в том, что для охотников за политической информацией часто достаточно устного сообщения. В некоторых случаях документа и быть не может. Ведь неофициальное решение руководства об изменении внешнеполитического курса некой страны может вообще не оформляться документально. А научно-технической разведке обязательно требуются чертежи, технические описания. Даже если в наши руки попадает образец, этого не всегда достаточно. Допустим, создана новая сталь. Стружку с завода украсть — нет проблем, а что толку? При каких условиях ее закаливали, в какой последовательности проводили операции? Или взять полимер. Какие катализаторы использовали при его производстве?

Поэтому деятельность шпионов, работающих по политической линии, не в пример безопаснее. Советский дипломат побеседовал с иностранным политиком. Никакого криминала в самом этом факте нет. Поди докажи, что он в ходе беседы выудил государственный секрет. А если тебя «берут» с чертежами подводной лодки, простой любознательностью не отговоришься.

— Да и техническое образование, наверное, нужно, чтобы в этих чертежах ориентироваться?

— Я лично знал всего трех-четырех коллег, которые могли беседовать на научные темы с иностранными учеными на их уровне. До прихода в разведку они успели сами поработать в науке. Но это, скорее, исключения. Техническое образование есть у всех наших офицеров, плюс знание двух-трех языков. Ну и необходимо разбираться в основных проблемах естествознания хотя бы на уровне журнала «Наука и жизнь». Но следует рассчитывать на то, что контакт с агентом-«технарем» придется устанавливать и поддерживать на какой-то гуманитарной, общечеловеческой основе. И при этом суметь показать, что неплохо разбираешься в профессиональных задачах ученого. Кроме того, разведчик должен быть с «изюминкой», чтобы заинтересовать собеседника.