«Если», 1997 № 03 - [53]

Тора Кия кипел ненавистью, но это было как раз вполне по-человечески. Чуждость неведомого превращалась для нее в обыденность, ибо отсутствовали зрительные образы; благодаря этому она не теряла способности размышлять.

Джоанн усадили на бархатную обивку. Хлопнула дверца, и она ощутила неистребимый запах новой машины. Новые хлопки дверями, движение обивки слева от нее под чьей-то тяжестью, негромкое гудение — и инерция заставила ее откинуться. Машина набирала скорость. Несмотря на звукоизоляцию салона, в него проникали шумы, подсказывающие, что они движутся в потоке транспорта.

— В имение, Баадек! — отдал Тора Кия лающий приказ.

— Ваш родитель велел мне завезти эти записи…

— Вернешься в город и завезешь. Сначала доставишь в поместье этого… нашу гостью.

Оба существа, находившиеся в машине вместе с Джоанн, умолкли. Шум прочего транспорта пропал, у Джоанн заложило уши: не иначе, они ехали куда-то вверх, хотя и по хорошей дороге, если верить мерному звуку. Определенно, их путь лежал в горы.

— Молчишь, землянка?

— Я подумала, Тора Кия, что вы не одобрите, если я буду навязывать вам беседу.

— Ммм…

Еще какое-то время они ехали молча.

— Ваш родитель, Тора Кия, как будто не так пылает ненавистью, как вы.

— Мой родитель! У него все конечности на месте. Для Торы Соама война — гигантская головоломка, увлекательная задачка. Родитель, по-моему, наслаждается ее масштабами и сложностью. Вы и я — всего лишь два параметра среди триллионов, из которых состоит головоломка.

— Сколько в вас горечи!

— А говорят, что вы незрячая!

Казалось, они забираются все выше; дорога отчаянно петляла. В машине опять повисло удушливое молчание. Потом в ноздри Джоанн ударил запах «пастилки счастья», и драк по имени Баадек не выдержал:

— Кия, ваш родитель…

— Следи за дорогой, Баадек! Вот когда Тора Соам опустит топор мести на наших врагов на Амадине, я приму во внимание его мнение. — В машине по-прежнему так же сильно пахло. — Ну, и уродливы же вы, землянка!

— Меня бы это больше заботило, Тора Кия, будь у меня зрение.

Драк засмеялся; запах усилился.

— Что верно, то верно: война поиздевалась над нами обоими. Ваша жизнь зависела от ваших глаз? Мне бы искренне хотелось, чтобы это было так.

— Почему?

— Желаю эквивалентности в страданиях.

— Мне приходилось видеть воинов-драков с искусственными конечностями. Кажется, они воевали не хуже остальных.

— Да, поджарить человека куда легче. Но беда в том, Джоанн Никол, что я — музыкант. Если наш Флот и заплатит за протез, которым можно украсить эту культю, приучить его к струнам тидны все равно не удастся.

Тидна — инструмент вроде арфы…

— Мне очень жаль.

— Заплатить одной жалостью — значит дешево отделаться. — Пауза, еще одна волна резкого запаха. — Баадек! Останови здесь!

— Тора Кия, ваш родитель шкуру с меня спустит, если только узнает…

— Останови здесь, презренная плесень, не то я оторву тебе башку!

Машина остановилась. Джоанн услышала, как открывается дверца со стороны Тора Кия; в салон дохнуло ледяным холодом. Драк потянул ее за левую руку.

— Пойдемте со мной, Джоанн Никол.

Она переползла на его сторону, спустила ноги и оказалась по щиколотку в снегу. Тора Кия поволок ее за собой; в снегу утонула сначала одна сандалия, потом другая — и она осталась босой.

— Баадек! Заглуши мотор.

Как только стихло мерное гудение мотора, ветерок донес до слуха Джоанн причудливую музыку, доносившуюся откуда-то снизу.

— Внизу, в долине, находится мой ковах.

Они молча слушали музыку. Ей казалось, что в ноги вонзаются острые ножи.

— Тора Кия, я замерзла.

— Как и вся Вселенная. — Ветерок донес до нее все тот же знакомый острый запах. — Взять хоть моего родителя. Вы, наверное, воображаете, что он испытывает к вам чувство благодарности за то, что вы вытащили Сина Видака из топки?

— Тора Соам сам мне…

Смех Тора Кия был еще более красноречивым, чем его слова.

— Тора Соам бесчувствен! Овьетах талман-коваха станет держать вас У себя в имении в качестве диковины и объекта для экспериментов. Син Видак — просто повод, которым воспользовался мой родитель, чтобы приглашение выглядело оправданным в глазах… Аааа!

Сильная рука отвесила ей пощечину, опрокинув на снег. Перед ее незрячими глазами заплясали геометрические фигуры, снег обжег лицо. Где-то вдалеке хлопнула дверца, послышались мягкие шаги. Чья-то рука приподняла ее, извлекла из снега.

Джоанн отбросила сердобольную руку, села и отерла снег с лица. В воздухе все еще висели тоскливые звуки доносящейся снизу музыки, когда она услыхала негромкий голос Баадека:

— Позвольте попросить вас об одолжении, землянка. Если вы пойдете мне навстречу, я навсегда останусь у вас в долгу.

Он подхватив ее под мышки и поставил на ноги. У Джоанн по-прежнему от снега и от пощечины горело лицо.

— Многого ли стоит должник-драк?

— Тора Кия — продолжатель рода Тора. Его поведение — позор для его родителя. Я прошу вас хранить молчание о его поступке.

Джоанн махнула рукой в ту сторону, где, по ее мнению, стояла машина.

— Во-первых, выведи меня из снега, во-вторых, найди мои сандалии, в-третьих, я подумаю.

Баадек повел ее к машине, но она вдруг остановилась как вкопанная.