«Если», 1996 № 11 - [7]

Физиология, соматические заболевания — отдельная проблема. Куда чаще кошмары обусловлены чисто психологическими причинами — травмами разной степени тяжести, которых не избегает никто.

— Неужели никто? А если это здоровый, благополучный, всеми любимый ребенок? Откуда у такого кошмары?

— Человек без травм и проблем, я полагаю, чисто условное допущение. Даже если внешне все благополучно, никто не минует каких-то «микротравм». Более того: травмы — необходимое условие развития человека, его выживания. Если окружающая среда всегда «соответствует температуре тела», это очень плохо — нечего желать, не к чему стремиться. Для развития человеку необходимо некоторое несовпадение желаемого и действительного; нужно испытывать чувство неудовлетворенности. Необходим, выражаясь профессиональным языком, оптимальный уровень фрустрации, который благоприятствует успеху человека в жизни.

— Некоторые люди, как известно, вообще чувствуют себя хорошо только на грани риска, они сами лезут в авантюры…

— Конечно. Риск поддерживает у них интерес к жизни, дает возбуждение. Некоторые из этих искателей приключений (я не говорю обо всех) обладают депрессивным ядром личности, без риска жизнь представляется им пресной, скучной.

— Стало быть, жизни без психологических травм и кошмаров не может быть?

— Да, думаю, все люди в той или иной степени знакомы с кошмарами, за исключением небольшого процента тех, кто не помнит своих снов.

Особенно значим для всей последующей жизни опыт раннего детства. Мать для младенца — почти весь мир. Хорошая мать удовлетворяет и физиологические, и эмоциональные потребности малыша. Когда с мамой что-то происходит — это сильнейший удар по ребенку, даже если он не понимает, что случилось.

— Например?

— Скажем, по какой-то причине матери маленького ребенка пришлось сделать аборт. Для нее это неизбежно стрессовая ситуация, какое-то время она переживает — и одновременно сын или дочь испытывает ощущение потери, тревоги.

Надо сказать, что отношения «мать — дитя» сложные и отнюдь не идиллические. Для ребенка есть как бы разные ипостаси: мамочка хорошая и мама плохая, сердитая; и сам он послушный, любимый или наказанный шалун. (Между прочим, в старинных книгах олицетворение ночных кошмаров — инкубусы — обычно женского пола, и у меня на этот счет есть некоторая догадка. Возможно, это как раз и есть «плохая» ипостась матери). Любой ребенок для нормального психического развития нуждается в том, чтобы любить и ненавидеть безопасно. Родители дают ему такую возможность.

— А если нет?

— Среди моих пациентов был подросток, который прижигал и резал собственные руки. Сам он объяснял это тем, что когда причиняет себе боль, то чувствует, что способен ее перенести. В процессе терапии мальчик рассказал мне такой сон: он увидел себя на подводной лодке, которая перевозила некое бактериологическое оружие. Произошла утечка, экипаж заразился. А обратиться за помощью нельзя: экипаж передаст болезнь, и погибнет все человечество.

Вот такой кошмар. Незадолго до того как ему приснился этот сон, мальчик смотрел американский фильм со схожим сюжетом. Но он вложил в этот сюжет свой, более глубокий смысл.

Дело в том, что он родился, когда папе и маме было уже за сорок. Они любили его и боялись потерять, боялись, что сами умрут раньше, чем успеют поставить сына на ноги. Основания для беспокойства у них были — один из родителей перенес инфаркт. А ребенок, как я уже сказал, нуждается в том, чтобы любить и ненавидеть безопасно. Агрессивность опять же необходимое условие нормального развития. В подростковом возрасте это особенно остро проявляется. И ребенок, чувствуя хрупкость родителей и щадя их, неосознанно обращал свою агрессию на себя… О том же говорит и его фантазия во сне: погибнуть, но спасти тех, кто на берегу (то есть отца и мать). Вот такая ловушка в развитии «позднего ребенка».

— Наверное, тяжелее всех — и во снах, и наяву — приходится невротикам?

— Ну, что вы. Невротики — это наиболее здоровые члены нашего общества. Это люди, которые испытывают определенные проблемы, но у них есть зоны жизни, свободные от конфликтов. Их страдания и тревоги, скажем так, локальны и не мешают жить и активно работать.

Я же говорю о гораздо более сильных нарушениях — о пациентах с так называемой пограничной организацией личности; эта категория в последнее время стала встречаться значительно чаще. «Пограничье» между неврозами и психотическими расстройствами: это больные шизофренией, например. У них, как правило, очень сильно нарушено чувство реальности — они не способны отделить внешние события от внутренних переживаний.

— Здоровому человеку такое трудно себе представить.

— Почему же? Мы все приходим в мир без четкого разграничения внешней и внутренней реальности. Гремит ли гром или болит животик, маленький ребенок реагирует одинаково. Мембрана между «вне» и «внутри», между человеком и окружающим миром очень легко проницаема в раннем детстве. Она может такой и остаться — по разным причинам, либо физиологическим, либо из-за психологической травмы. К тому, что уже сказано о сложности взаимоотношений «мать — ребенок», добавлю, что разлад может стать «подкладкой» для формирования параноидально-шизоидной структуры личности. Свои тревоги ребенок проецирует вовне, наделяя качествами злодея-преследователя какую-нибудь подходящую фигуру: это уже паранойя.