«Если», 1995 № 01 - [50]

— Семь лет назад… — задумчиво пробормотала Марис. — Должно быть, моего брата ты видел сразу после Совета.

Вул улыбнулся.

— Мне тогда было чуть больше двенадцати. В эту пору дети летателей уже готовятся к вступлению в Возраст, мысленно примеряют крылья. Я же, конечно, не мог и мечтать об этом. Но тут на моем родном острове появился твой брат, и из его песен мы впервые узнали о тебе, о Совете, об академиях. Через несколько месяцев открылся «Воздушный Дом», и одним из первых его студентов стал я. Признаюсь, тогда я боготворил тебя.

— И что же случилось потом?

Вул, повернувшись на стуле, протянул руки к огню.

— Я вырос и расстался с детскими иллюзиями. Ведь я всерьез считал, что ты подарила небо всем, кто о нем мечтает. Боже, до чего я был тогда наивен.

Он вновь повернулся, и под пристальным взглядом его темных глаз Марис почувствовала себя неуютно.

— Я думал, что мы похожи, — продолжал Вул. — Думал, что ты намерена покончить с давно прогнившими законами летателей, но понял, что ты хотела лишь стать равной им — такой же независимой, богатой, свободной. Ведь тебе нравятся пирушки летателей на Эйри, нравится смотреть сверху вниз на копающихся в грязи бескрылых. Ты получаешь наслаждение от того, что я всей душой презираю.

С минуту помолчав, Вул добавил:

— И самое забавное, что как бы ты ни старалась, тебе не стать летателем. Как не стать им мне, Релле, Деймону или любому другому бескрылому.

— Но я — летатель, — уверенно заявила Марис.

— Летатели позволяют тебе так думать, потому что ты лезешь из кожи вон, чтобы только походить на них. Но и тебе, и мне прекрасно известно, что они не доверяют тебе полностью, не относятся к тебе как к равной. Нравится тебе или нет, но ты — первая из Однокрылых.

Марис поднялась с кресла. Слова Вула вывели ее из равновесия, но затевать ссору в присутствии Реллы ей не хотелось. Собрав волю в кулак, она заговорила почти спокойно:

— Ты не прав, Вул. И мне тебя жаль. Ты ненавидишь и летателей, и бескрылых. Презираешь всех и каждого. И мне ни к чему ни твое уважение, ни твоя признательность. Ты отвергаешь не только привилегии летателей, но и тяжкий груз их ответственности. Ты — самовлюбленный эгоист. Если бы не данное Сине слово, я бы ни за что не стала заниматься с тобой. Спокойной ночи.

Марис вышла из комнаты. Вул не двинулся с места и не окликнул ее. Как только дверь за спиной Марис закрылась, она услышала обращенный к Релле голос:

— Ну, что я говорил?

Этой ночью Марис вновь вела борьбу и проснулась, запутавшись в простыне, вся в горячем поту. Новый кошмар был ужаснее прежних. Застигнутая штилем врасплох, она падала, падала, падала, а вокруг парили серебрянокрылые летатели, безмолвно взирая на нее, и ни один не пришел на помощь.

* * *

День за днем продолжались интенсивные тренировки.

Сина, становясь все раздражительнее и вспыльчивее, придиралась к студентам, читала им, точно Правитель-тиран, бесконечные наставления о том, почему в полетах важны не только сильные руки, но и светлая голова. Деймон отрабатывал крутые повороты, Релла — взлеты, посадки и воздушную акробатику, грациозные в воздухе Шер и Лиа, часами паря высоко в буйных ветрах, приобретали выносливость, неумеха-Керр учился всему подряд.

За полетами Вула-Однокрылого Марис наблюдала пристально, но издалека, говорила с ним мало — лишь отвечала на его немногочисленные вопросы да давала советы, если тот их просил.

Сина, поглощенная занятиями со своими подопечными, не замечала этого, но остроглазые студенты, уловив настроение Марис, держались от Вула на почтительном расстоянии, он же благодаря своему острому языку с каждым днем обзаводился все новыми врагами. Керру при всех заявил, что тот безнадежен, гордого Деймона высмеивал при всяком удобном случае и снова одерживал над ним победы в состязаниях на скорость. Деймон и Лиан, а за ними и остальные студенты стали открыто звать его «Однокрылым». Но если Вула и задевала презрительная кличка, то вида он не подавал.

Но Вула сторонились не все студенты «Деревянных Крыльев». Релла относилась к нему тепло: часто заговаривала с ним, спрашивала совета, подсаживалась к нему за стол и, когда Сина разбивала студентов на пары, всегда вызывалась соревноваться с ним.

Марис видела в ее поведении здравый смысл: соревнуясь с чужаком, она многое переймет от него и быстрее преодолеет свои слабости. А выиграть крылья Релла, как понимала Марис, собиралась непременно в этом году. Но, очевидно, были и другие причины для сближения Реллы с Вулом. Гордая, но застенчивая южанка всегда несколько неуютно чувствовала себя в компании уроженцев Запада. Она готовила другую пищу, по-иному одевалась, говорила с легким акцентом, и даже, когда студенты собирались вечерами перед очагом в столовой, рассказывала другие легенды. Вул-Однокры-лый тоже был чужаком, и неудивительно, убеждала себя Марис, что две пташки из дальних стран летают вместе.

И все же, видя их оживленно беседующими, Марис испытывала беспокойство. Ей не хотелось, чтобы юная и впечатлительная Релла заразилась бредовыми идеями Однокрылого. Кроме того, их дружба может повредить репутации девушки.