«Если», 1995 № 01 - [24]

Вспоминаю, как рабочие одной из прокопьевских шахт отказывались использовать механизм для установления в штреке крепи. «Разве мы не мужики?» — ответили они на вопрос «почему», таская 90-килограммовые деревянные балки для крепи. Подвести балку и зафиксировать ее в определенном положении могла как раз стоявшая без дела машина.

О том, что никто не хочет на шумных производствах пользоваться антифонами, писала специальная печать. Здесь есть, конечно, проблема, связанная с качеством, конструкцией средств индивидуальной защиты — дела в отечестве с этим плохи. Насколько удобны и привлекательны аналогичные приспособления, что производят Япония, Швеция (средства индивидуальной защиты там непременно прикладываются к комплектам техники). Но человек должен быть сам заинтересован в нормальных условиях труда. Пока он такой заинтересованности не проявит, ничего не изменится. Останется прежний, «полицейский», вариант: государство определяет, что нужно для производства и работника.

Трудно избежать схемы «у нас — у них». Изначально мы шли с Западом разными путями, оптимизируя отношения работника с производственной средой. Отечественные нормативы строились всегда с большими запасами прочности, на отсутствии риска вообще. Никто и никогда заболеть не может. Практика показала, что такое невозможно. На Западе исходили из технической достижимости на данном этапе, работая дальше на основании поэтапных программ. Все нормы и законы принимались, только будучи выполнимыми. Система гигиенического нормирования допускала возможность риска: 90 процентов работников не заболеют, а вот остальные десять… Это было своего рода стимулом для конструкторов. Даже малый процент людей не желал рисковать здоровьем. Общественность взывала к промышленности, та в конце концов сдавалась, подчиняясь общим требованиям. Если не удавалось решить проблему технологически, можно было использовать систему защиты временем. Что это такое? Условия, скажем, труда на шахтах или строительстве с использованием виброинструментов везде схожи, они не зависят от политической системы и даже уровня техники. Неблагоприятного воздействия на организм человека избежать невозможно. Но предотвратить болезнь можно. Для появления ее существуют определенные лимиты времени, которые гигиенистам известны. Не дожидаясь истечения лимита, можно человека перевести на другой участок в этой же фирме, переквалифицировать его. На вредных производствах Запада идет постоянная смена сотрудников — таким образом люди «проскакивают» опасный, с точки зрения возможности заболевания, срок.

У нас такая практика затруднена. Многие промышленные города развивались как спутники определенных производств. Куда деться человеку, если он решит оставить свою работу? Переезд в условиях России — стихийное бедствие, он тянет за собой массу социальных проблем. Наши ученые пытались пробивать идею защиты временем, но дальше благих пожеланий дело не пошло.

Послевоенным поколениям соотечественников, особенно после создания нами атомной бомбы и полета Юрия Гагарина в космос, стало казаться, что работать все будут только на «чистых» производствах, с умными машинами. Создавался миф о человеке — покорителе природы, космоса, гражданине, великой страны, труд которого производителен и радостен К исходу века выяснилось, что многие отрасли технологически резко отстали от западных, нуждаются в коренной реконструкции и перевооружении. Около четверти предприятий вообще невозможно реконструировать, они подлежат закрытию. Оказалось, что на многих производствах используется неквалифицированный труд. Миф развеян…

Не вкусив в полной мере плодов научно-технических революций, неразумным обращением с техникой мы умудрились напомнить о бренности цивилизации. Однако нельзя, чтобы страна, обладающая огромными природными ресурсами, трудовым потенциалом, в цивилизацию не вошла. Наверное, Чернобыль и стал возможен, потому что люди не чувствовали радости труда. Чувство это не приходит к человеку в условиях несвободы. Анализ причин аварии на Чернобыльской АЭС в сущности это подтвердил. Из года в год сотрудники делали привычные ошибки, зачастую не представляя, с чем имеют дело.

Поэтому хочется напомнить тезис одного нашего умного соотечественника о том, что развитие новой техники «предполагает фантастическую духовную активность». А сама техника — и часть культуры, и продукт творчества. Подлинное творчество возможно только в условиях свободы. Наверное, пользоваться техникой на равных, испытывая при этом радость, будут свободные люди.

«— Ты возьми птиц! Это прелесть, но после них ничего не остается: потому что они не работают! Видал ты труд птиц? Нету его! Ну по пище, жилищу они кое-как хлопочут, ну а где у них инструментальные изделия? Где у них угол опережения своей жизни? Нету и быть не может.

— А у человека что?

— А у человека есть машины! Понял? Человек — начало для всякого механизма, а птицы — сами себе конец…»

Андрей Платонов. «Происхождение мастера».

Рафаэл Лэфферти ПЛАНЕТА КАМИРОИ

Из отчета полевой экспедиции по изучению внеземных обычаев и законов, подготовленного для Совета по реорганизации правительства и реформированию законодательства.