«Если», 1994 № 05-06 - [122]

Выходит, Док не дурачился, когда приставал к нам со скульптурой. Он даже силился что-то сказать, покуда мы совещались.

Я напрягла память: «Инвер… ящ…» Какой-такой ящ? Ящерка, ящерка, проводи до дому…

Что еще? «Першк…»

И тут до меня дощло. Голова моя закружилась, и я с трудом удержалась, чтобы не чихнуть.

Откуда взялась та перчатка на правую руку, которую раздобыла для Брюса Лили? В Кладовой она ее найти не могла — мы обшарили комнату сверху донизу и не обнаружили вообще никаких перчаток, не говоря уж о непарных левых. Те перчатки, которыми размахивал Брюс, были обе левыми, но на-полу около стойки бара лежали собственная Брюсова левая и принесенная Лили правая.

Стало быть, одна левая перчатка исчезла. Лили водрузила ее на свой поднос, и больше ее никто не видел. Зато появилась правая. Все понятно: Лили превратила левую перчатку в правую. Превратила, заметьте, а не вывернула наизнанку, иначе были бы видны швы.

Мне было прекрасно известно, что существует не совсем обычный способ выворачивать вещи наизнанку. Кладете то, что вам нужно, в проникатель и включаете его.

Ограниченной мощности вполне достаточно, чтобы получить зеркальную трехмерную копию, правую перчатку из левой. Ученые называют это «вращением через четвертое измерение». По-моему, таким образом лечили марсиан, у которых. асимметричные тела, и даже вернули кому-то ампутированную руку.

Обыкновенно проникатель применяют для лечения и неодушевленные предметы в него не засовывают, особенно на станции, где врач постоянно под мухой, а оборудование бессовестно простаивает.

Но влюбленных, сами знаете, тянет на подвиги. Короче: Лили подобрала вторую левую перчатку Брюса, затолкала ее в проникатель и — нате вам, пожалуйста! — обзавелась правой.

Позднее Лили вообразила, что никто не принимает ее возлюбленного всерьез — ну, когда тот подбивал нас на бунт. Она проскользнула в Операционную с Большим Компенсатором в руках, а спустя пару-тройку секунд поставила на подставку в Галерее милую скульптурку, происхождение которой вряд ли кого-нибудь заинтересует.

Я смотрела на скульптуру — нагромождение серых шаров, каждый из которых был размером с мячик для гольфа. Я знала, что внутри Компенсатор состоит из огромных молекул, но представить такое!..

«Грета, — пробормотала я, — ты должна это сделать, потому что слушать тебя не будут».

Я осторожно поднялась — так, словно выбиралась из чужой постели. Каби как раз объясняла про удары пульса. Все смотрели на Лили. Сид шевельнулся, и я мысленно взмолилась, чтобы никто, привлеченный шумом, не оглянулся на нас.

Я разулась и босиком перебежала в Операционную. Чем хорош алмазный пол — он не скрипит. Очутившись за ширмой, тонкой и полупрозрачной, как сигаретный дым, я принялась вспоминать, чему меня учили в бытность медсестрой. И, не давая себе опомниться и запаниковать, положила скульптуру в приемник проникателя.

Рука моя потянулась к переключателю и дернула ручку.

Глазам моим предстал Большой Компенсатор, на панели которого трижды в секунду мигал голубой огонек.

Господин Скорпион

«Черные скорпионы с алым пламенем в сердцах…»

Неизвестный автор

— Боже мой!

Я обернулась. Сид глядел на меня из-за ширмы. Вид у него был такой, будто он случайно заглянул в спальню королевы Елизаветы.

Насладиться в полной мере лицезрением целого и невредимого Компенсатора ему не удалось. Рука, на которой сверкал медный браслет, отпихнула его в сторону, и появилась Каби, волоча за собой Лили. Замыкали шествие Эрих, Илли и Марк. Увидев голубой огонек, они застыли, как вкопанные. Эрих метнул на меня взгляд, который не предвещал ничего доброго. Потом он шагнул вперед, взял Компенсатор в левую руку и перевел рукоятку инвертора в исходное положение, улыбаясь так, словно открывал бутылку виски.

Голубой огонек погас. Ветра Перемен закрутили меня, закружили, как будто я выпила виски. Признаюсь честно, мне почудился глас ангельских труб.

Прошлое и будущее снова слились в сплошную череду, и мир вновь обрел неустойчивость, которой ему так не хватало, воспоминания унеслись прочь, как опавшие листья. Мне захотелось отчебучить что-нибудь этакое; мне было наплевать, что Ветра Перемен — наши гробовщики. Я была счастлива приветствовать их.

И другие, я знала — тоже. Осунувшаяся, подавленная Лили и та словно говорила: я ненавижу вас всех, вместе взятых, но обожаю ту дрянь, которую вы принудили меня проглотить. Наверное, никто из нас не был уверен, что, даже отыскав Компенсатор, мы сумеем возвратиться обратно, к Ветрам Перемен, которые любим и ненавидим.

Вывела нас из оцепенения не мысль о бомбе, а голос Сида. Он по-прежнему стоял у ширмы, теперь — лицом к Гостиной, демонстрируя нам свою широкую спину. Его возглас заставил нас вздрогнуть.

Сперва я никак не могла разобрать, с кем он там разговаривает, но клянусь: никогда раньше его голос не был таким подобострастным, благоговейным и в то же время испуганным.

— Господин, я не в силах поверить, что ты почтил своим присутствием мое убогое обиталище, — говорил Сид. — Чем я могу услужить тебе? И как мне обращаться? Скажи, мой господин… король… император Скорпион!