«Если», 1992 № 03 - [8]

— И как поступает доктор, когда его разозлит пациент? Отключает приборы поддержания жизни?

— Нет, — Павел вздохнул. — Уходит подальше, чтобы ничего не слышать. И долго не возвращается.

Он вышел из каюты, хлопнув дверью. Постоял немного в коридоре, прислонясь к стене и обхватив голову руками. Если так будет продолжаться…

Но его ждала работа, и Павел заставил себя вернуться к ней. Раз за разом, когда, собирая все силы, он вонзал импровизированную лопату в очередной холмик песка, в голову приходила мучительная мысль о пустой трате времени. Он давно уже копал в отсеке, где надеялся обнаружить пригодное электронное оборудование, если таковое уцелело, но. ему попадались лишь обугленные или оплавленные куски металла. Здесь бушевал пожар, и очень сильный

Почти трое суток — вернее, три световых дня — заняли раскопки той секции корабля, на которую он возлагал самые большие надежды. Однако единственной полезной вещью, которую Павел нашел, был прочно сработанный аварийный фонарь с почти новой батареей. Он наткнулся на него в сумерках. Включил и подумал: «Как хорошо иметь нормальное освещение!»

И почувствовал укол совести: каково Эндрю одному в темноте, в вынужденном многочасовом ожидании очередного обезболивающего укола.

Павел взял светильник и понес его в каюту Эндрю. Тот дремал и не сразу среагировал на звук отодвигаемой скользящей двери. Открыв глаза, Эндрю внезапно произнес:

— Павел, ты выглядишь ужасно!

— Что? — Павел провел рукой по своему лицу. Конечно, отросла трехдневная щетина, грязь и пот покрыли кожу, будто слоем грима…

— Да, пожалуй, — прохрипел Павел. — Но все это мелочи. Зато вот лампу нашел. Она тебе, думаю, пригодится. Могу принести что-нибудь, чтобы ты коротал время при свете — скажем, книгу, если любишь читать. Или игру — я докопался до комнаты отдыха.

Но Эндрю, казалось, не слушал.

— Почему, черт побери эту галактику, ты доводишь себя до такого изнеможения? Удалось послать сигнал поисковой партии?

— А-а, — Павел облизнул покрытые песком губы. — Я уже нашел немало всякого, однако…

— Однако не то, что нужно?

— Не знаю, все разбито.

— Так я и думал, — сказал Эндрю.

Теперь, при ярком свете, Павел увидел его впалые щеки. Еще вчера мерцавший зеленым индикатор сегодня светился красным.

— Павел, по крайней мере положи ЛB так, чтобы я мог до него дотянуться. Предположим, на тебя свалится балка. Представь, что ты ранен и не в состоянии добраться до ЛB.

— Я не хочу к нему прибегать, — упрямо сказал Павел.

— Но ты же не можешь спасать меня от боли все время!

— Я постараюсь.

— Ах, оставь! — тоскливо вздохнул Эндрю и отвернулся от лампы, закрыв глаза.

«Неблагодарный ублюдок», — подумал Павел и вышел.

В эту ночь, как и в предыдущие, он погрузился в сон моментально, едва лег на меховое ложе в коридоре у двери в каюту Эндрю. Ему снились далекие миры, где он был счастлив и где ему было легко: он нежился под теплым солнцем и роскошествовал среди красивых женщин…

«Уж не добрался ли Эндрю каким-то образом до ЛB и включил его?»

Эта мысль прорвалась сквозь эйфорию сновидения и резким толчком подбросила Павла на постели. Он ощупью нашел лампу и включил свет.

Эндрю лежал весь в поту, сжав кулаки и стиснув зубы. Еще один красный индикатор горел вместо зеленого.

— Черт возьми, да ты, должно быть, умираешь от боли, — взорвался Павел.

— Я не хотел…будить… тебя., - с трудом произнес Эндрю сквозь стиснутые зубы. — Думал…тебе надо отдохнуть.

Павел ошалело взглянул на него. Но не стал тратить время на размышления. Схватив инъектор с болеутоляющим, он ввел Эндрю полную дозу.

— Спасибо, — прошептал тот, и судорога постепенно отпустила его. — Извини, что разбудил.

— Все в порядке. — Павлу стало неловко.

— Знаешь, что? — спросил Эндрю, уставившись в потолок. — Я теперь все время думаю. Наверное, еще никогда в жизни я не размышлял так много об одном и том же. Я дико испугался, когда произошло крушение. Мне не верилось, я твердил себе, что такое может случиться с кем угодно, только не со мною — только не с Эндрю Алигьери Соличуком-Фером… И вот рядом ты — работающий, как робот, знающий, что можно и чего нельзя… А представь, что все наоборот: я на ногах, а ты прикован к постели? Все полетело бы к черту! Я бы свихнулся! Я бы просто сдался и включил ЛB.

Павел не верил своим ушам.

— Поэтому, я… ну, я хочу сказать, что многим тебе обязан. Думаю, мне удивительно повезло, что именно ты оказался рядом. Без тебя я бы накрылся. — Его кулаки опять сжались, но на сей раз не от боли. — И ты прав! Глупо умирать раньше времени. Глупо сдаваться только потому, что не можешь вытерпеть боль, что не знаешь шансов на спасение. Черт побери, на дюжине планет я играл и делал ставки на куда менее важные вещи — всего лишь на деньги. И клянусь, я бы не стал заключать пари, что можно остаться в живых после такого крушения!

— Я тоже, — в замешательстве сказал Павел. Уголком глаза он заметил, что последний красный индикатор снова загорелся зеленым светом — признак того, что именно боль вызвала опасность. Дилемма: либо снимать боль, чтобы защищать организм, либо беречь запас болеутоляющих средств, делая его жизнь хотя бы выносимой на как можно более долгий срок…