Эскизы - [12]
Изготовившегося было Эна прервал чей-то удивленный возглас:
– Ого! Так загробный мир существует!
– А ты ещё кто такой? – сердито поинтересовался агент, адресуясь к только что материализовавшемуся новенькому.
– Я? Не помню… – нерешительно ответил тот. – Я, видимо, чья-то душа. Жил там, внизу. Жил… но толком ничего не могу вспомнить. Это нормально, да?
– Вполне, – утешил новичка агент. – Идите сюда, сейчас я вам объясню. Встаньте, пожалуйста, здесь. Ещё чуть ближе ко мне. Очень хорошо… Видите планету внизу? Так вот, – заявил он, толкая новенького вниз, – туда вам и дорога.
– В животное угодил, – заметил Эн, отследив траекторию. – Бедняга.
– Это уже его забота. Меня же беспокоит вот что, – мрачнея, заявил агент. – Есть только одна причина, по которой этот тип мог здесь появиться… – он выдержал зловещую паузу и с негодованием выпалил: – Кто-то совершил слияние с разумом носителя во время погружения.
– Какая мерзость, – содрогнулся от отвращения Эн. – Совокупляться с разумом!
– Ты очень убедительно изображаешь негодование, – прошипел агент. – Я бы даже поверил, не будь ты единственным, кто вынырнул за последние несколько лет. Проклятый извращенец!
– Я…
– Знаю, знаю. Не удержался, новые ощущения, друзья советовали. Знаешь, сколько раз я это слышал? Конец твоему отпуску! Отправляйся следом, опекай, взращивай. Глядишь, вырастет из него что-нибудь стоящее. И передавай там привет остальным блудодеям… то есть, ангелам-хранителям.
Про Императора
Отравитель Существования
– Опять покушение, – буднично констатировал Император. – И когда тебе уже надоест?
– Пока ты жив – никогда, – мрачно процедил Императорский Личный Отравитель Существования.
– Это бесполезно. Я знал, с кем имею дело, ещё когда доверял тебе столь ответственную должность…
– Я не просил о ней!
– …должность, но не жизнь. Заботу о моей безопасности я доверяю совсем другим людям, и они прекрасно знают своё дело. Ты под круглосуточным наблюдением. Везде.
– Лучше убей меня…
– Не могу. Ты слишком ценен.
– Тогда не жалуйся на покушения. Я буду пытаться, пока один из нас не сдохнет.
– Что ж, – вздохнул Император. – Не могут же у человека быть одни лишь достоинства. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, зачем ты здесь, и начнёшь тратить больше времени на исполнение своих обязанностей, чем на заговоры.
– Ничем я тебе не обязан! – зарычал его собеседник. – Меня притащили сюда против моей воли и держат здесь безвылазно, следят непрерывно. Ещё и должность эта – настоящее издевательство. Мои товарищи думают, что я продался режиму!
– Придётся потерпеть. Пойми же, наконец: здесь ты на своем месте. Вокруг нас – полный дворец людей, готовых лизать мои сапоги или умереть за меня. Фундамент власти, неизбежность.
Император, доселе неспешно прохаживавшийся бок о бок с собеседником, резко повернулся к нему и впился взглядом в глаза. Он почувствовал прилив вдохновения. Откуда-то явилась уверенность, что на сей раз у него получится, он подберёт нужные слова и объяснит, наконец, то, что этот мрачный человек отказывался понять на протяжении нескольких месяцев.
– Ты только представь, – возвысив голос, вещал он, – что мне в такой обстановке приходится принимать решения! Определять судьбу государства! Без слова конструктивной критики! – он уже почти кричал. – А я не идеален, и ошибки мои очень дорого стоят.
Они, – он махнул рукой, указуя на пустоту у себя за спиной, – тоже меня ненавидят. Но молча. Молча! Им есть что терять. Тебе тоже, но тебе – плевать. Ты говоришь прямо и делаешь, что считаешь нужным. Порой такое трудно стерпеть, но это позволяет мне взглянуть на проблему под другим углом зрения и избежать некоторых ошибок. Вот почему Императору необходим Личный Отравитель Существования. Не для себя – для государства прошу: пойми.
– То есть, ты сначала уничтожил оппозицию, а потом стоишь тут и льёшь крокодиловы слёзы, рассуждая о пользе инакомыслия?
– Э, нет! Не следует путать разброд в верхах и наличие персональной занозы в августейшей заднице. Не монолитная власть – неэффективна!
– Именно поэтому я и не хочу служить государству, которое называется Империя.
– Но служишь же, – ехидно улыбнулся Император.
– Ненавижу!
– Взаимно! Итак, есть у меня тут один законопроектик…
Августейшая жалоба
Император перелистнул очередную страницу челобитной и облегченно выдохнул: далее следовала всего половина абзаца и длинный список подписей, который он читать не собирался. Убрав ноги со стола и бросив на их место документ, он стал копаться в одном из выдвижных ящиков.
Добыв золотой штамп с прилагающейся подушечкой, он тщательно прицелился и оттиснул стандартную в таких случаях резолюцию в двух частях.
Вторая, на отрывном корешке для внутреннего пользования, который присутствовал на каждом стандартном бланке для челобитных, была написана обычными печатными буквами и адресовалась соответствующим органам: “Указанные факты расследовать. Еще раз пожалуются – истребить!”
Император придерживался мнения, что беспокоить его позволительно лишь по самым веским причинам. Что именно важно – это он оставлял решать непосредственно гражданам, однако тех, кто жалуется дважды, причислял к нытикам, которых презирал, считал заразными и старался своевременно избавлять от них общество. Это позволяло поддерживать процент бесноватых с активной гражданской позицией на уровне, не превышающем общественно-полезный.
