Эскиды - [46]

Саша судорожно вздохнул, ослабляя галстук. Пусть так. Но ребята, наверняка, где-то рядом! Быть может, Тима уже его ищет. Они были вместе там и должны быть вместе здесь! Сейчас главное понять: где «здесь» и как отсюда выбраться. Пожалуй, старушка права: форма суворовца не слишком актуальна для здешних мест. Приготовленная одежда оказалась не совсем в пору. Штаны коротки, туника широка, но в целом, было удобно. Аккуратно складывая китель, он наткнулся на небольшой черный диск, переданный ему крестным за мгновенье до нападения. Теперь его и просмотреть не на чем. Припрятав диск получше, Саня обернулся: старушка следила за каждым его движением. Однако ж ни настороженности, и подозрительности в ее взгляде не было. Что-то иное… почти трогательное… Быстро отведя глаза, он попытался собраться мыслями — безнадежная затея. Ничего вразумительного мозг выдать не сумел. Еще раз проверив связь, сделав пару тщетных попыток выйти в Интернет, суворовец с раздражением захлопнул «раскладушку». Бесполезная игрушка!

Наскоро позавтракав, юноша вновь вышел на воздух. Стараясь не зацикливаться на диковинном пейзаже, суворовец занялся изучением обстановки. Так потянулись долгие первые дни… Бедная Беббиль. Она уже давно столь быстро не передвигалась. «Внучка» интересовало все. Абсолютно. От травы до небес. Первые опасения о непринятии его местным населением, рассеялись подобно дыму, стоило юноше заговорить. От его улыбки лилось столько света, что извечно хмурые лица непроизвольно начинали улыбаться. А его еще неуверенная ломаная речь, порой доводила горожан до истерического смеха. И казалось, каждый хотел оказать ему посильную помощь. Быстро сообразив, что его имя слишком сложно для произношения на местном языке, Саня оставил лишь инициалы. Так исчез суворовец Северский, и появился Аяс. Человек без прошлого. Человек из ниоткуда…

Часто, беря с собой в компанию кого-нибудь из поселенцев, Аяс покидал стены старой крепости, изучая окрестности. Беббиль показала, где нашла его. Но на том месте уже и следов от этого события не осталось. Как могла, старуха рассказала, как он появился, но это, увы, ему ничего не дало. Про ребят также ничего не было слышно.

Он мало рассказывал и много слушал. Учился печь лепешки на углях и весело смеялся вместе с остальными над собственной неловкостью. Учился играть в местную игру ротико, состоящую из несложных правил по выбиванию глиняных баклуш, и уж в этом проявил просто снайперскую меткость. Местные с гордостью называли его эскидом. Не так много времени потребовалось для выяснения значения этого сравнения. Эскиды…Аяс только улыбнулся:

— Я — суворовец!

Они не слова не поняли, но согласно закивали головами. Мол, да, конечно! И казалось, все у него хорошо, и только Беббиль видела, как её мальчик долго не мог заснуть по ночам, глядя сквозь окно на незнакомые созвездия, и какая тоска отражалась в его черных, как угли, глазах. А утром все вновь становилось замечательно. Юноша разработал небольшой садик. Выменял у кого-то на свой телефон семена и саженцы культур. Эта некогда очень дорогое средство связи здесь оказалась совершенно бесполезным. По большому счету уровень технического развития ки'конов был гораздо выше, чем у его народа, однако сам факт необычности для местного населения придал мобильнику невероятную ценность.

Бабуля растрогалась до слез, когда, однажды выйдя из дому, увидела, как пробиваются первые желтовато-зеленые побеги будущих корнеплодов.

— Ну что ты, ба! — нежно обнял Аяс сотрясающиеся в немых рыданиях старческие плечи, осознавая, что теперь это самый близкий для него человек. И все же оставаться в Городище он не собирался. Горький аромат близившейся разлуки, все явнее витал в воздухе, и Беббиль уже не могла его не замечать. Каждый раз, когда внучек уходил из Городища, она не могла найти себе места, боясь, что в этот раз он не вернется точно. И каждый раз облегченно вздыхала, стоило стройному силуэту появиться в воротах.

Сотовый принес ему однако не только радости аграриев, но прекрасный экземпляр местной техники. Триас представлял собой небольшую попупрозрачную гибкую пластину, испещренную разного рода символами. Поскольку специалистов в обращении с этим «чудом враждебной техники» в поселении не нашлось, Аясу пришлось разбираться самостоятельно. Восторженный вздох невольно вырвался у него, когда перед ним, наконец, развернулся голографический экран великолепной плотности. С того дня он не пропустил ни одного информационного выпуска, накапливая необходимую информацию и совершенствуясь в речи. Довольно быстро пришло понимание: Ки'ко не место, Ки'ко — это целая планета. Чужая! Бесконечно далекая от Земли! В первое мгновение осознания этого факта, Аяс просто сел на кровати, уткнувшись невидящим взглядом перед собой. В голове истерически билась мысль: сон! сон! горячечный бред! а сам он лежит в травме Е-бурга…

И все это был не сон и не бред. Ки'ко действительно оказалась целой планетой, совершенно отличной Земли… да какой красавицей! У суворовца дыхание перехватило, когда перед ним возникла сияющая модель его нового дома. Нет, она не была прекраснее его дома, но её вид из космоса завораживал, как порой завораживают кадры фантастического фильма.