Эскиды - [44]

На Лине не почему-то было рубашки, а в глубине бирюзовых глаз разгорались искры, словно в него возвращалась сама жизнь. Ки'кон облегченно выдохнул и разразился смехом.

Под водой стайка мелких рыбок трепала окровавленную рубашку рося…

Стало привычным по утрам включать триас, чтоб послушать утренние новости, заваривать не травяной чай, а более крепкий и бодрящий напиток, самому готовить себе еду (поначалу отвратительную, но со временем пришел и в этом деле опыт) ходить по магазинам, пользоваться услугами прачечной. Медленно, но верно стали притупляться сверхспособности, словно на Ки'ко им все же не хватало энергии. Однако Лина это беспокоило все меньше. Он давно забросил медитации и размышления о высоком… словно на Кистипритути притутлятьа не существовало уже около полугода…цы Сварога…регонки к морю, с разбегу уходя в высокую.

Ночами порой ему снился дом и Березань, но тоски не было. Он помнил про братьев и Хорса, помнил, что когда-то был составляющим Десницы Сварога… но когда-то давно… и как будто не уже он… Со времени его побега Зорц так ни разу и не отозвался на его зов. Но что самое забавное, НИКТО на росей не напал. Даже Варкула, а ведь Десницы Сварога не существовало уже около полугода…

Хранитель разогрел под термопленкой омлет для завтрака, и только теперь заметил темно-серый китель Шиэла, аккуратно висевший на хромированном слуге.

— Вот, ё-моё… — омлет полетел в мусорный рукав.

И, подхватив китель с собой, Лиалин выскочил из дома.

Часть 2. Кочевник

Глава 1

Старая дорога почти заросла травой, и только узкая нахоженная тропа еще напоминала о ней. Если бы мимо шли путники, то вряд ли щуплая сгорбленная старушка вызвала у них хоть малый интерес, если бы не само место, откуда она шла. Но путников не было. И это не могло не радовать.

Старая Беббиль с тоской посмотрела на городской частокол, оставшийся позади, в небольшой низине. Так далеко она не уходила давно. Но голод не тетка. Своего хозяйства у нее не было. Последнюю животину она уж лет пять как забила и съела. Не стало сил содержать. А теперь и подавно. Старость. Так и жила. Что небо пошлет… а небо было к ней не особо милосердно. Особенно в последнее время. Вокруг поселения уже все было вытоптано, поймано и съедено. Ни детей ни родни у нее не было, так что с материка некому было о ней позаботиться. А желудок настоятельно требовал еды… Именно голод заставил ее превозмочь безумный, терзавший годами страх и покинуть стены Проклятого городища.

Тяжело опираясь на самодельную клюку, старуха перешла по мосту и побрела по лесу. В тряпичной сумке уже болталось несколько грибов и с десяток плов дикой ардры. Не бог весть что, но дня на два этого бы ей хватило. Однако Беббиль отчетливо понимала, что второй раз она с острова уйти не решится.

Когда-то она могла многими часами бродить по этому лесу, но тогда она была молода, дерзка и бесстрашна. А потом появились низъелльцы… Старуха передернула плечами и как-то даже съежилась. Конечно, теперь она стара и безобразна… Но… ее могут просто зашибить насмерть… А этого, несмотря на свой уже весьма преклонный возраст, Беббиль не хотела. Конечно, жители Проклятого городища в своем основном большинстве не отличались особой добропорядочностью и адекватностью, и все же до низъелльцев им было далеко.

Где-то совсем рядом затрещали ветки. Старуха в ужасе открыла рот для крика, но ни звука не сорвалось с ее губ. Она так и стояла с открытым ртом и смотрела, как перед ней задрожал и помутнел воздух. Со страшным скрежетом изогнулись стволы вековых ардр, словно пропуская кого-то или что-то. Внезапно в воздухе прямо над головой Беббиль образовалась огромная дыра, с тихим резким хлопком выплюнувшая к ее ногам из своих недр нечто, и так же внезапно захлопнулась. Старуха трясущимися руками сжала покрепче клюку и осторожно ткнула ею в это нечто. Оно неожиданно легко подалось и перевернулось. Старушка аж вскрикнула от неожиданности: прямо у ее ног лежал подросток с разбитой скулой и обширной гематомой на лбу. Выронив клюку, старушка припала к груди мальчика. Нечеткое едва слышное сердцебиение пробилось сквозь черную странного вида одежду.

Деревня гудела словно улей. Народ высыпал из своих домов, чтобы посмотреть: старая Беббиль и вправду тащила на себе человека. И откуда только в этом дряхлом теле столько силы взялось!

Даже дойдя до стен городища, она, всячески огрызаясь, не позволила забрать у нее ношу, сама дотащила его до своей хибары и на целых два дня закрылась в ней. Соседей просто распирало от любопытства. Особо смелые пытались подсмотреть в окно, но ставни были плотно закрыты. И только едва слышные стоны доносились из глубины.

Беббиль, покряхтывая от собственной немощи, поднялась с лежака за водой. Внучек, как любовно назвала она незнакомца для себя, всю ночь пробредил. Речь его оказалась странна и совершенно не понятна, но старуха лишь понадежнее заканапатила все дыры в своем жилище, дабы не единый звук не проник сквозь них. Раза два она даже подскакивала на кровати, и это при ее то возрасте, — так громко он кричал! Зачерпнув самодельным ковшом из ведра, старая, роняя капли на пол, побрела к мальчику. Смочив бледные губы влажной тряпкой и наложив на разгоряченный лоб холодный компресс, Беббиль с чувством полного удовлетворения заметила, что бред прекратился, и забылась тревожным старческим сном.