Эскадра адмирала Шпее в бою - [16]
"Шарнгорст" у Вальпарайсо . На корабле идет погрузка угля.
"Glasgow” и "Bristol" получили приказание спешно подымать пары для полного хода, причем "Glasgow", перебиравший механизмы, мог быть готов лишь через 2 часа, a "Bristol", у которого были вскрыты цилиндры обеих машин, не раньше чем через 11 часов. Линейные крейсера еще не закончили погрузки, когда был поднят общий сигнал: "Приготовиться сняться с якоря”; в 8 ч. 30 м. горнисты заиграли боевую тревогу, и погрузка прекратилась.
В этот момент сигнальный пост донес о замеченных новых дымах в юго-западном направлении, почему "Kent”, вступившему в дежурство, было приказано выйти из гавани и совместно с "Macedonia”, стоявшей на якоре при входе, следить за неприятелем. Одновременно "Canopus" сообщил, что "Гнейзенау” и "Нюрнберг" находятся в 8 милях, а главные силы неприятеля – в 20. Как только головные германские крейсера приблизились, "Macedonia" был отозван в гавань около 9 ч. 15 м., а угольщики отошли от борта крейсеров, чтобы не мешать им открыть огонь. Пока они отходили, на горизонте показались еще дымы – надо думать, это шли три угольных транспорта Шпее, направляясь на рейд Pleasant в 20 милях на SW от порта Stanley.
"Гнейзенау” и "Нюрнберг” подходили все ближе и ближе, держа курс на радиостанцию, расположенную близ Hooker Point, поэтому командир "Canopus” в 9 ч. запросил разрешения открыть огонь. Четверть часа спустя головные неприятельские корабли повернули на NO и у Wolf Rocks, не доходя 6 миль до мыса Pembroke, начали уменьшать ход; было видно, что орудия направлены на радиостанцию. К этому времени флагманский крейсер адмирала Стоддарта "Carnarvon” был в полной готовности и получил приказание открыть огонь по неприятелю, как только тот обогнет мыс Pembroke. Но орудия "Canopus” заговорили первыми, причем старший артиллерийский офицер управлял огнем с берега с импровизированного наблюдательного пункта.
Как только расстояние достигло 55 каб., он произвел залп из носовой башни, но дал большой недолет. Неприятель поднял стеньговые флаги, положил право на борт и начал уходить на SO. "Canopus" сделал еще один залп при максимальном угле возвышения, но снова получил недолет. На этот раз снаряды легли не далее 1 /2 каб. от борта, и многим наблюдателям казалось, что один снаряд рикошетом попал в основание кормовой трубы "Гнейзенау". Дальнейшая стрельба, однако, не имела смысла. В 9 ч. 31 м. неприятель повернул обратно на 8R и уменьшил ход, как бы собираясь атаковать "Kent", вышедший к этому времени из входа в порт William. Поворот казался настолько угрожающим, что Стэрди поднял крейсеру "Kent" сигнал "возвратиться", но не прошло и несколько минут, как опасность миновала. В 9 ч. 40 м. с "Гнейзенау" увидели внутренность гавани. Помимо высоких столбов дыма, валивших из труб кораблей и наводивших неприятельских командиров на мысль, что в гавани стоит не то, чего они ожидали, они увидели нечто гораздо худшее – характерные мачты-треноги наших линейных крейсеров.
Вряд ли когда-либо пылкий, полный надежд командир получал столь тяжкий удар. Правда, в американских газетах появилось сообщение о выходе "Invincible, но Шпее не имел об этом ни малейшего понятия, и все, что знал о нашем крейсере командир "Гнейзенау”, советуя своему адмиралу идти на Фолклендские острова, сводилось к тому, что, по последним сведениям, "Invicible” находился в Средиземном море. Поняв теперь, к чему привели его советы, он без дальнейших задержек повернул и полным ходом пошел на присоединение к флагману.
Было уже 9 ч. 45 м. утра, т. е. прошло почти 2 часа с момента обнаружения первых дымов на горизонте. Все корабли, кроме "Bristol", подняли пары. "Glasgow" уже снялся с якоря и пошел на присоединение к "Kent”, адмирал Стоддарт получил приказание выйти и принять командование над разведчиками. В 10 часов снялись остальные корабли эскадры и вышли за минное заграждение в следующем порядке: "Inflexible", "Invincible” и "Cornwall". Пока они еще продвигались по гавани, "Glasgow" донес, что неприятель старается уйти на SO и что "Glasgow” и "Kent” дали самый полный ход, чтобы не потерять связь с противником.
Погода прояснилась, море было совершенно спокойное, небо голубое. Дул легкий холодный бриз от N W. Видимость была великолепная, и неприятель прекрасно вырисовывался в юго-восточной части горизонта. "Glasgow", значительно опередивший "Kent", все время доносил о движении немцев. Как только адмирал Шпее рассмотрел наши корабли и мачты линейных крейсеров, он увеличил ход, чтобы скорее соединиться с выдвинутыми вперед крейсерами. Считали, что ближайший из его кораблей не подходил ближе чем на 15 миль от входа в гавань, но, возможно, расстояние это и преувеличено. Во всяком случае, немцы имели некоторый запас времени. Погода в этих широтах очень ненадежна, никогда нельзя предугадать, какая перемена произойдет через час-другой. Поэтому Стэрди поднял сигнал: "Общая погоня". Линейные крейсера, стараясь как можно скорее развить полный ход, так дымили, что уже через полчаса неприятель совершенно скрылся за дымом, и только в 10 ч. 48 м. "Glasgow" донес, что немцы – в 12 милях. Становилось ясным, что мы догоняем противника, и в 10 ч. 50 м. адмирал просигналил "Inflexible", что он, в целях уменьшения дыма, убавляет ход до 24 узлов. "Glasgow" получил приказание держаться в трех милях впереди, a "Inflexible” – на правой раковине.
