Еще жива - [24]
Я ощущаю их скорбь, сильно прикусив губу. У нее соленый вкус.
Швейцарец хватает меня за футболку и тащит назад.
— Не будь дурой, — говорит он.
Он молча запирает двери. Лиза плачет, потом начинаю плакать я.
— Они все еще люди.
— Они отбросы, — жестко произносит он. — Результат неестественного отбора болезни, которую мы создали.
Я не спрашиваю, что он знает о происхождении болезни и как много. Сейчас не время. Может быть, потом. Прямо сейчас я хочу осмотреть Лизу и отправиться в путь.
Мы идем к дереву, где я оставила свой рюкзак. Розовые реки текут на юг по ее девичьей коже, но дождевой воды больше, чем крови. На подбородке расплылось пятно клубничного цвета. Раны на голове кажутся не очень серьезными, хотя определить, насколько они глубоки, нет никакой возможности. Может, она как часовая мина: секунды тикают, пока давление внутри ее черепа не разорвет нежные розовые полушария и… бах.
— Быстрее, — говорит швейцарец, незаметно подкравшись к нам. — Двери заперты, но они могут найти другой выход.
Он кивает в сторону Лизы.
— Она поправится.
— А ты что, доктор?
— Да, — отвечает он с такой же грубой прямотой.
Он хватает ее за подбородок, поднимает лицо кверху.
— Говорю же, с ней все будет нормально.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Лиза кивает, вздрагивая всем телом.
— Как они тебя поймали?
Она опять дрожит.
— У нее вытек глаз.
Он поднимает ей веко, открывая кровоточащую пустую глазницу, где раньше был белый шар с симпатичным серо-зеленым кружком.
— Они, вероятно, съели его как виноградину. Для них это лакомство.
— Лиза, детка, как это случилось?
Она поднимает голову от рук швейцарца. Ее пальцы скручиваются, как умирающие листья. Они мокры от слез.
— Я не знаю, — бормочет она. — Я не знаю. Я не знаю…
Ее плечи дрожат под линялой рубахой.
— Глупая девчонка сама виновата, — грубо произносит швейцарец.
Я встаю, беру рюкзак, помогаю Лизе подняться на ноги. Нужно покормить ее и помыть, потом увести отсюда подальше, пока существа, бывшие когда-то людьми, не нашли возможности выбраться наружу.
— Что, черт возьми, с тобой такое? — спрашиваю я его.
— Она слепа.
— Она всегда была слепа.
— И при этом болталась тут без сопровождения. Она глупа, и от нее одни неприятности. Ты не должна никому верить, — заявляет он, — и ей тоже.
— Заткнись, — говорю я. — Заткнись и все.
Но он уже заронил зерно в мое сознание, и там уже растут его побеги.
— Вы уже заглянули внутрь вазы, Зои?
— Нет. Я знаю, что должна.
Голос доктора Роуза придает мне уверенности. От него исходит спокойствие.
— Если вы хотите двигаться дальше, вам необходимо посмотреть внутрь.
— Я знаю.
— Я знаю, что вы знаете.
Наши улыбки встретились и соприкоснулись в середине комнаты — так, как никогда не соприкоснутся наши тела.
К тому времени когда я подхожу к дому, моя смелость улетучивается, оставляя лишь страх.
— Он собирается взорвать амбар, — говорю я Лизе. — Я не могу помешать ему. Он все равно сделает это.
Велосипед опять отяжелел от съестных припасов, эти консервы набраны в деревенских кладовках. Я нашла бинты и антибиотическую мазь, и все это теперь лежит в недоступном для сырости кармане ее куртки-дождевика.
Мы стоим на дороге, с которой сошли вчера, мир вокруг нас тихий и мокрый. А потом раздается взрыв, пламя застилает небо. На этот раз мы не падаем на землю. Мы стоим и смотрим, и я не испытываю радости от того, что амбара больше не существует. Все, что я могу сейчас чувствовать, — это надежда, что эти люди обрели какое-то подобие покоя.
— Я думала, что опять буду блевать, — говорит Лиза слабым, безжизненным голосом, глядя на то, как сгорает часть нашего прошлого. — Я поняла, что дождь прекратился, и вышла подышать свежим воздухом. Я заблудилась, не могла отыскать окно, чтобы влезть обратно. Я услышала, что они ко мне приближаются. Они издавали звуки, похожие на собачьи. Я не знала, что это не собаки. Поначалу не знала. Не знала, пока не проснулась в амбаре. Я пыталась выбраться наружу, потом нашла лестницу и залезла наверх.
— Что случилось с твоим глазом?
— Я не знаю.
— Ладно, ты не обязана мне рассказывать, если не хочешь.
— Ты думаешь, я глупая. Глупая слепая девочка.
— Глупый человек не залез бы по той лестнице.
На мгновение она уходит в себя. Потрясение все еще блуждает в дальних углах ее сознания.
— Это сделали не люди-собаки. Там было что-то острое в досках. Гвоздь, наверное. Толстый длинный гвоздь. Понимаешь? Я такая дура. Теперь никто меня не полюбит. С одним-то глазом.
Невидимая линия на земле между нами не позволяет мне подойти к ней ближе. И я не нахожу нужных слов.
— Мне должны были дать собаку-поводыря, до того, как все это началось. Я всегда хотела иметь собаку. Собака любит тебя, каким бы ты ни был.
— И что же случилось?
— Отец сказал, что нам не нужен лишний рот.
Она отворачивается.
Я не знаю, почему продолжаю лгать. Может, это как экспресс: если отправился в путь, то не меняет направления до конечной станции. Или, может быть, я просто дурной человек. Хотя, если честно, я так не думаю.
— Этой ночью мне опять снилась ваза, — начинаю я и тут же останавливаюсь, раскрываю ладонь и массирую сразу оба виска большим и средним пальцами. — По правде говоря, нет. Нет, мне вообще не снилась ваза.
Что скрывается за мечтами? Что хранит молчание, пока продолжается путь? Что показывает свой оскал, когда приходит время остановиться на грани отчаяния? То, что принято не замечать. То, что рано или поздно начинает кричать совершенно незнакомым голосом. То, что заслуживает внимательного наблюдения, пока оно еще мирно спит где-то в глубине…
Тайный поклонник… Друг по переписке… Просто милый парень, который помог в трудную минуту, осыпал комплиментами и подарками. Прежде это был загадочный, добродушный мистер Х. Но так ли оно на самом деле? Кто прячется за маской идеального парня? Подруги пошутили или соперницы пытаются унизить, или все же это сталкер, что неизменно преследует в университете и отслеживает мои связи с другими людьми? Кто он (она) и что ему надо? И во что я вляпалась?! 18+.
Елена — главная героиня, своенравная девушка, жизнь заставила стать ее сильной, ведь она потеряла всю свою семью, выжившая чудом, переезжает к своей бабушке. Елена пытается приспособиться к новой жизни, обрести новых друзей… Но всей этой идиллии приходит конец. Приняв участие в загадочном ритуале поневоле, становится частью ведьмовского ковена. Смогут ли ребята выжить в колдовском мире? Ведь на них уже началась охота. Пожертвует ли Елена своей любовью, чтобы спасти всех?
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Эта книга, подводящая итог знаменитой трилогии, состоит из трех частей: «Гроб в небе», вероятно, должен был стать наиболее ярким эпизодом романа «Спираль»; «Лимонное сердце» — это самый первый по времени эпизод из «Звонка»; «День рождения» опускает занавес после романа «Петля».
Ироничный, остроумный и очень глубокий роман о злоключениях скромного монаха, экзорциста брата Гаспара, приглашенного в Ватикан высшими иерархами католической церкви, чтобы изгнать дьявола из самого Папы Римского, — первое произведение испанского писателя Антонио Аламо (р. 1964), переведенное на русский язык.
Сборник из семи рассказов, реальность в которых контролируется в той или иной степени морем и водой. Ужасы в этих рассказах — психологические, что доказывает: Судзуки тонкий наблюдатель мужских и женских характеров и мастер манипуляций.
Перед вами книга самого экстравагантного – по мнению критиков и читающей публики всего мира – из ныне творящих японских писателей. Возможно, именно Харуки Мураками наконец удалось соединить в своих романах Восток и Запад, философию дзэн и джазовую импровизацию. Если у вас возникает желание еще встретиться с героем Мураками и погрузиться в его мир, тогда прочитайте «Дэнс-Дэнс-Дэнс».