Еще одно путешествие на край земли - [21]

— Да я же разбираюсь только в рыбах. Ты же знаешь, как далеко зашла специализация. Времена Чарлза Дарвина давно миновали. Однако сдается мне, что это действительно цикады.

Лесное, озеро, близ которого мы остановились, почти сплошь заросло кувшинками. Анджей разъяснил, что ничего необычного здесь нет, кувшинка — растение-космополит и встречается на всех материках, исключая, конечно, Антарктиду.

Две огромные пестрые бабочки, размером с воробья, порхали над водой. Анджей заметался лю берегу в надежде, что бабочки приблизятся, но те вели себя осмотрительно. Биолог был раздосадован. Правда, он нашел какое-то странное насекомое с длинным червеобразным туловищем и несметным количеством ног. Страшилище едва уместилось в спичечном коробке. Анджей объяснил нам, что это многоножка. Но это была жалкая компенсация за упущенных бабочек, устроившихся на листе кувшинки.

— Настоящий натуралист, конечно, полез бы за ними в воду, — подначивал Ежи. — Збышек снимет этот эпизод на пленку специально для нашего фильма, если, конечно, тебя не проглотит крокодил.

Но рискнуть ступить в эту темную воду даже отчаянный Анджей не решался. Где-то рядом в этом мрачном лесу, Конечно, затаились и зорко следили за каждым нашим движением рогатые гадюки, черные кобры, зеленые банановые и коралловые змеи, королевские питоны, и уже наверняка летела к нам страшная муха цеце.

— Ой! — воскликнул Ежи и с размаху шлепнул себя по лбу.

Мы, как по команде, обернулись.

— Укусила, — продолжил он не без тревоги, хотя и изобразил на своем лице нечто вроде улыбки.

Мы склонились над прилипшей к ладони бездыханной мухой, маленькой, неказистой, но с грозно выступающими вперед челюстями.

— Прекрасный экземпляр мухи цеце, — внушительно произнес Анджей. — Надеюсь, Ежи, ты мне уступишь ее для коллекции?

— Ты уверен, что это муха цеце? — мрачно спросил Ежи.

— Ну, не на сто процентов, конечно. В университете нам цеце не показывали. Но, судя по характерному челюстному аппарату, это она. Правда, у цеце должен быть еще длинный хоботок, но ты ее так прихлопнул, что он вполне мог отвалиться.

— Ну, а если это действительно муха цеце?

— Тогда ты заболеешь сонной болезнью и никакой кофе тебе уже не поможет.

— А без шуток?

— Скорее всего болезнь проявится не сразу. Пройдет инкубационный период. К тому времени мы, вероятно, будем уже в Антарктиде. Наш доктор, конечно, с радостью окажет тебе необходимую помощь, хотя я не знаю, насколько она может быть эффективной. Сонная болезнь для наших врачей — редкость, любой доктор захочет заняться ее лечением, тем более в полярных условиях. Тут можно собрать материал на диссертацию. Ну, а муху ты мне все же отдай. Тебе она теперь ни к чему.

И, отобрав у растерявшегося Ежи останки мухи, Анджей аккуратно опустил их в коробок, где уже покоилась страшная многоножка.

УТЕШИТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ

На палубе нас уже ждал изнывающий от жары доктор. Пока мы разъезжали, он успел сделать массу дел: оказал помощь больному матросу с соседнего судна, приобрел на городском рынке статуэтку, вырезанную из слоновой кости. Но больше всего доктор гордился тем, что установил дружеские контакты с представителями местного населения, объяснив им; что проникнут к народам Африки чувством глубокой солидарности.

Как только мы сообщили, что Ежи укусила муха цеце, доктор посерьезнел.

Осмотр ничего не дал: на лбу Ежи не осталось никакого следа.

— Воспалительный бугорок может появиться через два-три дня, — задумчиво говорил доктор, — если, конечно, эта муха уже подхватила трипаносому из крови какого-нибудь больного и была бациллоносительницей.

Тогда Ежи предложил осмотреть муху.

Анджей осторожно раскрыл коробок и вывалил оттуда на лист бумаги многоножку. Та расправила свои многочисленные ножки и медленно поползла. Анджей тряс коробок, но муха не выпадала. Он заглянул внутрь —там было пусто.

Мы удивленно переглянулись.

— Съела, — сообразил Анджей и грозно уставился на многоножку.

— Ну и ну, сожрать такую большую муху, — изумился доктор.

— Разве такую уж большую? — осторожно спросил Ежи.

— Конечно, длина ее обычно больше сантиметра.

— А моя муха — маленькая! — обрадовался Ежи.

— Ну, значит, это не цеце, нечего было разводить панику, — пробасил доктор. А вообще сонная болезнь на берегах Гвинейского залива до сих пор не искоренена. Сравнительно недавно на острове Фернандо-По с большим трудом удалось погасить эпидемию. И пострадали от нее прежде всего выходцы из Европы. Кстати, знаете ли вы, что на этом сравнительно недалеко расположенном отсюда острове первоисследователи его обнаружили загадочное племя светлокожих людей? Английский капитан Фильмор даже сделал их зарисовки. Он полагал, что это последние из гуанчей. Однако это племя бесследно исчезло. Я не исключаю, что оно могло вымереть от сонной болезни.

Быстро спускались сумерки. На корабль снова приплыл лоцман, но на этот раз вопреки теории доктора — африканец. Отдали швартовы, и судно стало медленно отходить от причала.

— Только бы вырваться из этой жары, — вздыхал доктор. — Скорее бы в Антарктиду.

Даже любящий тепло Анджей с ним не спорил.

Солнце зашло, но духота была нестерпимой. И хотя казалось, что вот-вот разразится гроза, за весь день не выпало ни капли. Все порядком устали, от утреннего энтузизма не осталось и следа. Однако никто не уходил с палубы. Зажглись огни вдоль набережных, вспыхнули неоновые рекламы на высотных зданиях. Противотуманные портовые фонари залили причалы едким горчичным светом.