Еще одни невероятные истории - [14]

В действительности я был без ума от женщин.

Да-да, знаю. Вам трудно в это поверить после всего, что я рассказал, но это истинная правда. И поймите, я тревожился только тогда, когда они касались меня своими пальцами или прижимались ко мне телом. На безопасном расстоянии я бы часами любовался ими с тем необыкновенным восторгом, который и вы, наверное, испытываете, когда любуетесь каким-нибудь существом, не смея до него дотронуться, — спрутом, например, или длинной ядовитой змеей. Я любил смотреть на гладкую белую руку, выскальзывающую из рукава, обнаженную, точно очищенный банан. Я мог прийти в необыкновенное волнение, глядя на девушку, идущую по комнате в облегающем платье; и особенно мне нравился вид сзади пары ног на высоких каблуках — какая пружинистость за коленями, притом и сами ноги упруги, будто сделаны из прочного эластика, натянутого едва ли не до предела, но не совсем. Иногда, сидя летним днем возле окна в гостиной леди Бёрдвелл, я поглядывал поверх чайной чашки в сторону плавательного бассейна, и непомерный трепет охватывал меня при виде участка кожи на загорелом животе, между верхней и нижней частями купальника.

В том, что возникают такие мысли, ничего дурного нет. Все мужчины время от времени дают им приют. У меня же они вызывали ужасное чувство вины. Не я ли, спрашивал я себя, несу невольную ответственность за бесстыдное поведение этих дам? Не проблеск ли в моих глазах (который я не могу контролировать) постоянно возбуждает страсти и подстрекает их? Не посылаю ли я им бессознательно то, что известно как зазывающий сигнал, всякий раз, когда гляжу в их сторону?

Или же такая жестокость свойственна женской натуре?

Я имел весьма ясное представление о том, каков ответ на этот вопрос, но он был недостаточно хорош для меня. Такая уж у меня совесть, что ее трудно успокоить догадками; ей нужны доказательства. Я обязан был узнать, кто в данном случае является виновной стороной — я или они, и с таковым намерением решил провести эксперимент собственного изобретения с использованием крыс Спеллинга.

Примерно за год до этого я имел кое-какие проблемы с одним неприятным мальчиком, певчим по имени Билли Спеллинг. Три воскресенья подряд этот юноша приносил в церковь двух белых крыс и пускал их гулять по полу во время моей проповеди. В конце концов я конфисковал животных, отнес их домой и поместил в ящик в сарае, расположенном в дальнем углу сада. Кормил я их исключительно из гуманных соображений, и в результате, но без какого-либо поощрения с моей стороны, твари стали очень быстро размножаться. Из двух получилось пять, а из пяти — двенадцать.

Именно тогда я решил использовать крыс в научных целях. Число самок и самцов было абсолютно одинаково, по шестеро тех и других, так что условия были идеальными.

Сначала я развел их по половому признаку, поместив в две отдельные клетки, и оставил в таком положении на целых три недели. Крыса — весьма похотливое животное, и любой зоолог вам скажет, что для них это чрезмерно долгий период разлуки. Я бы сказал, что, по грубому подсчету, неделя вынужденного безбрачия для крысы равна приблизительно году такого же обхождения с человеком вроде мисс Элфинстоун или мисс Прэттли; как вы понимаете, я честно старался воспроизвести реальные условия.

Когда три недели закончились, я взял объемистый ящик, который был разделен посередине небольшой перегородкой, и поместил самок в одну половину, а самцов — в другую. Перегородка состояла всего лишь из трех голых проводов, расположенных на расстоянии дюйма друг от друга, однако по проводам шел мощный электрический ток.

Для пущей реалистичности, каждой самке я дал имя. Самую крупную, у которой к тому же были самые длинные усы, я назвал мисс Элфинстоун. Та, что с коротким толстым хвостом, стала мисс Прэттли. Самая маленькая из них — мисс Анвин… и так далее. Самцами — всеми шестью — был я.

Я придвинул стул и откинулся на нем, чтобы понаблюдать, каков будет результат.

Все крысы по природе подозрительны, и, когда я поместил представителей и того и другого пола в ящик, разделенный только проволокой, ни одна из них не пошевелилась. Самцы пристально смотрели на самок сквозь перегородку. Самки смотрели на них в ответ, ожидая, когда самцы двинутся вперед. Я видел, что обе стороны пребывают в возбужденном напряжении. Шевелились усы, дергались носы, и время от времени чей-то длинный хвост резко бил о стену ящика.

Спустя какое-то время первый самец отделился от своей группы и осторожно двинулся к перегородке, прижавшись к земле. Он коснулся проволоки и был сразу же убит электрическим током. Остальные одиннадцать крыс застыли и не двигались.

В течение следующих девяти с половиной минут ни одна крыса не шевелилась, однако я обратил внимание на то, что, если все самцы смотрели на мертвое тело своего товарища, глаза самок были устремлены только на самцов.

И вдруг — короткохвостая мисс Прэттли не могла более сдерживаться. Она бросилась вперед, ударилась о проволоку и упала замертво.

Самцы еще ниже прижались к земле и задумчиво смотрели на трупы возле перегородки. Самки, казалось, тоже были несколько потрясены; наступил очередной период ожидания, притом ни одна из крыс не двигалась.