Еще одна темная половина - [5]

И когда я понимаю, что наслаждение переходит в боль и хочу его остановить, я не могу — и тогда я кричу.

Но это не помогает.

Потому что если Люций хочет превратить мою жизнь в ад — он может превратить ее в ад даже с помощью оргазмов.

Я становлюсь то льдом, то огнем. Я плавлюсь и разлетаюсь острыми осколками, я сдвигаю ноги и стучусь затылком о зеркало, я царапаю ногтями его плечи и белоснежный холод раковины.

И когда я ударяюсь о зеркало особенно сильно, оно разлетается на куски, засыпая меня тысячью острейших кинжалов, в каждом из которых отражается искаженное наслаждением-болью лицо вампира.

В темноте слышно мое хриплое дыхание, шум воды и гул бара за дверью.

Я пытаюсь пошевелиться, и с меня падают осколки зеркала.

Открываю глаза. Резкости больше нет. Усиленного слуха нет. Я вновь чувствую, как алкоголь растворяет мои сосуды, отравляет мою кровь, кружит голову. Все мутно.

Так вот что…

Вот…

Я все еще чувствую тонкие пальцы у себя на коже.

В меня все еще вжимается горячее тело.

Горячее.

Я должна была понять.

Она испуганно смотрит на озеро осколков вокруг.

Даша? Или Маша?

Ее губы все еще блестят от моей смазки.

Меня тошнит.

Голова кружится так, что кажется сейчас оторвется.

Я стучусь затылком о раму зеркала, но лучше не становится. С каждым ударом картинка в голове меняется:

…вот Люций вдалбливается в меня со всей силы, а я подаюсь бедрами вверх и вверх, и он рычит….

…вот Даша стонет от моих поцелуев, пока ее пальцы продолжают сновать у меня между ног…

…вот Люций распинает Дашу на столешнице и вжимает живот в край, пока нанизывает ее на себя…

…вот я прикусываю свое запястье, чтобы не закричать, пока Люций трахает меня языком…

…вот Даша стоит на коленях и блестящий от ее слюны член Люция входит в ее горло до самого конца…

…вот я стискиваю грудь Даши, выкручиваю ее сосок, царапаю ее плечи…

…вот…

…нет…

…нет…

«Ты тварь! — визжу я внутри своей головы. — Ты просто тварь! Похотливый выблядок!»

«А мне понравилось, — отвечает мне шелест внутри шелеста мыслей. — Она охуенно сосет».

Потребности, сказал он! Потребности!

Я бью себя торцом ладони в висок, чтобы заставить замолчать его шепот, свой шепот, изгнать воспоминания, но вместо этого они ломаются на куски и перемешиваются так, что уже и не отличить, что с кем происходило.

Люций трахнул официантку в туалете бара.

Я трахнула официантку в туалете бара.

Люций трахнул меня в туалете бара.

Блять, меня тошнит.

5. Слишком долгая дорога

Я сбежала из бара, едва сумев одеться. Где-то потерялся бюстгальтер, совсем не помню, куда делась шапка, не нашла свой телефон, но ключи были в кармане, и это все что меня интересовало.

Добрести до ближайшего сугроба, набрать в ладони снега и окунуть лицо в колкие льдинки. Исцарапать всю кожу к чертям.

Хорошая боль, отрезвляющая.

Я помню, что в последний раз составляла каталог видов боли, когда лежала в реанимации. Там была боль от уколов — почти незаметная, проходящая. Боль от катетера — навязчивая, но безобидная. Боль постоянная, которая гнездилась во мне уже много месяцев. Если бы я избавилась от нее однажды, казалось мне, я стала бы самым счастливым человеком на свете. Еще была боль смертельная. Если она приходила — нужно было успеть вызвать врачей. Иначе все могло кончиться плохо. И однажды, когда я ударилась мизинцем о край кровати и взвыла — я расплакалась от счастья. Это была боль из той жизни, где хуже нее почти ничего не было, и в тот момент она была приветом из нормальной жизни.

А потом наконец пришла боль заживающего тела. Она была такой же сильной как боль тела умирающего, но оттенок ее был иной. Я знала, что выживу.

Если я снова начала различать сорта боли, значит дело плохо.

Значит поселившийся внутри меня Люций — болезнь?

— Я так тебя ненавижу… — прошептала я в то же самое небо, у которого часом раньше вымаливала своего вампира обратно.

Внутри меня шевельнулось что-то вроде ответа. Что-то вроде:

— Я рад, что наши чувства взаимны.

Джинсы промокли на коленях, руки замерзли и голова начинала болеть от холода. Или от отравления алкоголем. Надо было идти домой.

Тут недолго, минут десять пешком. Заодно согреюсь и немного протрезвею.

Надеюсь, сука-Люций больше не захватит власть над моим телом.

— Ты все делала сама.

— И звала официантку трахаться тоже сама?

— Бухая в хлам девка ввалилась к народу, бормотала что-то про «хочу-хочу», ушла, а когда за ней последовала Даша — схватила ее и засосала насмерть.

— Там был ты!

— Кто тебе доктор, если ты поверила?

— Я и сейчас не верю.

— Но идешь и говоришь сама с собой.

Я иду и говорю сама с собой. Это очевидно. Потому что до сих пор Люций, моя вторая — темная — половина, со мной не разговаривал. Он просто стал мной. Превратил меня из скучной-как-все женщины, которая только по пути с работы и могла мечтать о несбыточном в какое-то безумное ебанутое создание, темное и довольное собой.

Почти довольное. Потому что оказалось, что мне не хватает… короля. Пары. Кого-то, с кем можно разделить это злорадство, когда я разрываю в клочья очередного мудака, считающего одинокую девушку легкой добычей. С кем можно поделиться удовольствием от принадлежащей мне ночи. Кого-то, кто поделился бы со мной кровью, а потом затащил в свой еще более темный мир.