Еще один знак зодиака - [52]

Так прошло, по моим подсчетам, не меньше трех дней. Хотя, может статься, и гораздо больше, потому что в камере постоянно горел яркий свет, резавший глаза и вызывавший слезы, и не было окон. Я чувствовала, что постепенно схожу с ума. Вероятно, именно этого и добивался могущественный политик, опасавшийся моих разоблачительных показаний. То, что он так поступил, лишний раз доказывало его вину — будь он невиновным, то не отдал бы приказания запереть меня в бедлам.

Я чрезвычайно ослабела. Голод утих, но меня терзала ужасная жажда. За глоток воды я была готова подписать любую бумагу. «Неужели этого они и добиваются?» — думала я в редкие моменты просветления, когда могла еще трезво размышлять, а не пребывала в сладостной дреме.

Наконец дверь в камеру ужасов раскрылась (или то было видение?) и показалось несколько санитаров, которые подхватили меня, ослабевшую, и потащили куда-то. Я оказалась в большом просторном кабинете — на массивном столе горела зеленая лампа, на стене висел портрет короля Георга V. Меня усадили на стул, и один из санитаров протянул бокал воды, который я осушила в мгновение ока и попросила еще. Внезапно показался красивый стареющий мужчина лет сорока семи с тщательно причесанными седыми волосами, в белом халате, надетом поверх элегантного костюма. Он жестом приказал санитарам покинуть кабинет и подошел ко мне. Остановившись в метре от стула, он внимательно изучал мое лицо. Наконец произнес:

— Мисс Мельникофф, чрезвычайно рад с вами познакомиться.

— Вы не имеете права удерживать меня здесь, — прошептала я.

Субъект по-отечески улыбнулся.

— О, вы так думаете? В данном заведении только я определяю, кто и на что имеет право. Я слышал, вы обвиняли нашего будущего премьер-министра в кошмарном преступлении?

— Лорд Фальмингтон — убийца, — упрямо произнесла я. — И за то, что мне это стало известно, он и запер меня в сумасшедший дом.

Холеное лицо господина исказила злобная гримаса.

— Учтите, Ирина, вы пробудете здесь очень долго, возможно, до конца своей никчемной жизни. Вы ввязались в большую политику, что всегда чревато негативными последствиями.

— Вы знаете, что я здорова, и все равно удерживаете меня? — спросила я.

Глава бедлама подошел к столу, вынул папиросу и закурил.

— Вы здоровы? О нет, вы очень больны и опасны для окружающих! Разве психически здоровый человек станет на полном серьезе утверждать, что обладает даром ясновидения?

Что ж, ему известно и про это. «Отличный ход, лорд-канцлер, — подумалось мне. — Вы используете против меня мое же оружие». Действительно, все получается очень просто: его пыталась очернить сумасшедшая девица, место которой — в психиатрической лечебнице, больше похожей на тюрьму.

— Я в самом деле им обладаю, — сказала я.

Доктор опустился в кресло и направил мне в лицо лампу так, что свет слепил меня и я не видела самого эскулапа, а только слышала его голос.

— Ну если так, Ирина, то поведайте мне о ваших видениях. Я никогда бы не стал удерживать у себя здорового человека, даже в качестве услуги для моего старого друга лорда-канцлера Фальмингтона. И если вы сумеете доказать мне, что здоровы, то я отпущу вас на все четыре стороны. Ну-с, начинайте!

Я попросила у доктора воды, и он милостиво велел принести мне еще бокал. Я поведала ему обо всех своих наиболее ярких видениях. Врач задавал вопросы и, казалось, что-то записывал. Когда я подошла к смерти Зои, он принялся детально выспрашивать меня о нашей ссоре. И вот я завершила свое повествование.

Доктор подошел ко мне и заявил:

— Знаете, что я думаю, Ирина? Что вашу мачеху убили вы сами! У вас был мотив — вы сами признались, что находились с ней «на ножах». У вас имелась и возможность — в ту ненастную ночь вы вполне могли незаметно покинуть дом вашей подруги Мэрион Пэриш и пробраться в особняк вашей приемной матери, который расположен всего в нескольких кварталах от дома мистера Пэриша. А затем вы решили свалить всю вину на лорда-канцлера!

— Это не так! — воскликнула я из последних сил. — Я не причастна к смерти Зои!

— А вот у меня иное мнение. И ваше так называемое видение — всего лишь игра подсознания, которое старается вытеснить воспоминания о столь ужасном поступке, — продолжил врач. — Не сомневаюсь, что представители Скотланд-Ярда и уважаемый суд согласятся с моими доводами. За убийство вам грозит виселица, однако я буду первым, кто будет просить о милости — вас отдадут под мой надзор, и вы останетесь в лечебнице. До конца своих дней!

У меня закружилась голова — от слабости, голода и мыслей о том, что мне придется нести наказание за преступление, которого я не совершала.

— Я невиновна! — закричала я. Но, боюсь, такое поведение только уверило врача в своей правоте.

— Тогда докажите, — сказал он и протянул мне руку. — Поведайте обо мне нечто такое, что никому, кроме меня, не известно. И не из туманного будущего, а из прошлого! Тогда вы убедите меня, что обладаете тем поразительным даром, о котором так долго вещали.

Я вцепилась дрожащими пальцами в его запястье, но видение, конечно же, не приходило.

— Ну что же, Кассандра, вы молчите? — спросил он насмешливо минуты две спустя.