Есенин - [21]
— Ну тебя! Запугала совсем, — отстранился Есенин. — На месте разберусь!
Галя обиженно отошла, достала белый платок, подала Есенину.
— Возьми, он чистый! Внимательно смотри! Ну, с Богом… то есть удачи вам, Сергей Александрович.
Есенин почувствовал ее обиду. Он остановился в дверях и, решительно обернувшись, глядя ей прямо в глаза, произнес:
— Вы потрясающий человек, Галя… у меня сейчас никого нет ближе вас, то есть тебя… но, прости… я… я все-таки не люблю тебя, как Райх… как Зину! Прости! Но так уж вышло… Я теперь вот живу у тебя… о тебе могут нехорошо подумать… Хочешь… хочешь, женюсь, официально женюсь? — добавил он обреченно.
Бениславская отвернулась к окну, скрывая навернувшиеся слезы отчаяния и горечи.
— Я… Я не пойду за вас замуж, Сергей Александрович, только из-за того, чтобы люди об мне хорошо думали… Иди, Сережа, я сама отвечаю за себя! Пусть будет все, как оно есть!
Есенин хотел что-то сказать, как-то утешить девушку, но, не найдя слов, глубоко вздохнул и, неопределенно взмахнув рукой, вышел.
Галя, оставшись одна, на запотелом окне пальцем стала писать строчки из стихотворения теперь близкого, но оставшегося бесконечно далеким Есенина:
Стерла написанные на стекле строчки и беззвучно зарыдала.
Глава 4
В ПАСТИ У ЛЬВА
У Спасских ворот, в пальто нараспашку, в чуть сдвинутой на затылок шляпе Есенин ходил взад-вперед, с тревогой поглядывая по сторонам, нетерпеливо постукивая нога об ногу.
«Твою мать, Яша!.. Неужели не протрезвел… А может, натрепал?.. Вчера, если бы не осечка… Что ж, у каждого человека своя судьба! — думал он. — Своя дорога. Идти по ней порой тяжело, временами просто невыносимо, страх сковывает сердце, чугунными становятся ноги… Но чувствую, что предназначение мое высокое! Буду идти!.. Что бы ни случилось…»
Тоска сдавила душу. Спасская башня, враждебно нависая, угрожала опрокинуться, подмять его… Теснимый мрачными мыслями, Есенин не заметил, как подкатила пролетка и из нее выскочил Блюмкин.
— Молодец! Уже здесь, — бросил он на ходу. — Пошли, а то опаздываем!
Часы на башне пробили два раза.
— Я Блюмкин, — сказал он, показывая часовому свой мандат. — А это писатель Есенин со мной. Вот его приглашение.
Часовой, не взглянув на бумажку, взял под козырек:
— Здравствуйте, товарищ Блюмкин! Проходите!
Когда они миновали часового у входа в здание и Блюмкин во второй раз представил его писателем, Есенин спросил:
— Почему, Яков, ты меня писателем обозвал?
— Для солидности. Что эти серые шинели могут понимать в поэзии? Тем более латыши… Ой! Здорово вчера гульнули… ничего не помню! — засмеялся он, краем глаза проверяя Есенина. — Ты-то как?
— Все в порядке.
— Где обосновался?
— У Бениславской… пока.
— Это хорошо! Галя… это хорошо… наш человек!
— Ваш? Как это понять?
— Ну, в смысле, преданный делу революции человек… — Уклончиво ответил Блюмкин. — Ну вот и пришли.
Секретарь в приемной, взглянув на часы, укоризненно покачал головой.
— Здравствуйте, товарищи! Лев Давидович уже о вас спрашивал, товарищ Есенин. — И, взяв трубку, доложил: — Лев Давидович, Есенин прибыл… Слушаюсь! Проходите, товарищ Есенин!
— Давай, Есенин! Это твой шанс, не упусти! — хлопнул Есенина по плечу Блюмкин.
— А ты разве не идешь? — растерялся Есенин.
— Нет. Он же тебя вызывал. А у меня здесь работа… Давай! Потом увидимся.
За большим столом Троцкий читал бумаги и даже не взглянул в сторону вошедшего Есенина. Когда затянувшаяся пауза стала совсем длительной, Есенин кашлянул в кулак.
— Здравствуйте, Лев Давидович!
— А? Что? А-а-а… это вы, Сергей Александрович… — Он изобразил на лице смертельную усталость государственного деятеля. — Заждался я вас!
Не предложив Есенину сесть, Троцкий начал что-то писать.
— Извините, сейчас закончу… Ну вот и все! — сказал он, вставая и выходя из-за стола. — Здравствуйте, Есенин, здравствуйте!
Он оскалился мефистофельской улыбкой, опустив свой ястребиный нос.
— Так кто вы, Есенин? Большевик или попутчик? — и, не дожидаясь ответа, возможно, и не желая его, нравоучительным тоном, пытливо глядя сквозь стекла очков на Есенина, продолжил визгливым голосом: — На совещании ЦК РКБ(б) по вопросам литературной политики особое внимание было уделено отношению большевистской партии к «попутчикам» и прежде всего крестьянским поэтам и писателям. У нас должна быть крестьянская литература. Ясное дело, мы должны давать ей ход.
Заложив одну руку за спину, другой размахивая, он ходил взад-вперед перед стоящим Есениным, словно читая лекцию перед аудиторией.
— Должны ли мы ее душить за то, что она не пролетарская? Это бессмысленно… Но мы держим курс на то, чтобы привести крестьянина под руководством пролетариата к социализму, используя все радикальные революционные средства. Понимаете? Радикальные! Я всегда с предельной прямотой указывал на важность жесткой диктатуры пролетариата, необходимость принуждения! Подчеркиваю — принуждения по отношению к крестьянству.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Имя автора этого сборника в пространных комментариях не нуждается. По сценариям Валентина Черных снято более тридцати художественных фильмов, и среди них — «Москва слезам не верит», «Любовь земная», «Любить по-русски», высочайший рейтинг которых держится по сей день.Экранизациям последних лет по произведениям В. Черных «Тесты для настоящих мужчин», «Женщин обижать не рекомендуется» явно суждена долгая жизнь, как и только что вышедшему на экраны фильму, снятому по глубоко психологичному, не лишенному мистики рассказу «Рецепт колдуньи» — он-то и дал название нашей книге.Смотрите и читайте!А можно и наоборот…
Все начинается с литературы. И кино тоже. Валентин Черных — писатель и сценарист, но произведениям которого снято более тридцати кинофильмов, многие из них уже давно любимы зрителями — «Москва слезам не верит», «Выйти замуж за капитана», «Любить по-русски» и др.В этот том вошли все новые произведения Валентина Константиновича, одно из которых тем не менее уже экранизировано. В ноябре зрители увидят новый фильм «Свои» по сценарию Валентина Черных.
В новый сборник Валентина Черных вошли два самых проникновенных и лиричных произведения автора: повесть «Воспитание жестокости у женщин и собак», которая известна читателям по одноименному фильму с Еленой Яковлевой в главной роли; роман «Пират и пиратка», не менее интересный и удивительно добрый; а также рассказы, заставляющие нас с вами посмотреть на окружающий мир совсем иначе.
В сборник «Женская собственность» вошел новый роман «Жены и любовницы economic animal (экономического зверя)», а также рассказы, один из которых («Женская собственность») был экранизирован.