Эртан (дилогия) - [19]

– Он так любил своего хозяина? – удивилась я.

– Любовь тут ни при чём. Это же чхен.

Так вот почему смуглое лицо стрелка показалось мне таким странным! Я ни разу не видела чхенов, варваров с Северных Пустошей, но была наслышана об их невероятной преданности тому, кого они считали своим повелителем.

– У чхенов весьма своеобразный «кодекс чести», который предписывает в случае смерти хозяина совершить ритуальное самоубийство, – пояснил белль Канто. – А в случае насильственной смерти – сначала месть, а потом самоубийство.

– Значит, его хозяин погиб не без вашего участия? – я испытующе посмотрела на проводника

– Так получилось, – подтвердил молодой человек без всякого выражения, не переставая шарить в высокой придорожной траве. – Чёрт, где же этот амулет, будь он трижды неладен?

– Может, он его специально снял, для конспирации, – предположила я. – И где-нибудь под кустом закопал.

Это была очевидная глупость, которую я сморозила специально, чтобы немного сгладить впечатление от своей чересчур проницательной догадки об отравленной стреле. Но парню моя бредовая идея неожиданно пришлась по вкусу.

– Гм. Это мысль. Если у него был свиток со Сферой Невидимости, то он действительно мог его выкинуть… Юлия, могу я вас попросить о помощи?

Он так очаровательно улыбнулся, что я едва удержалась, чтобы не ляпнуть «Ради вас – всё, что угодно», и ограничилась сдержанным кивком.

– Нужно обыскать землю в радиусе… ну, скажем метров пятидесяти от того места, где стоял Чин Тан. Я пойду в ту сторону, – он махнул рукой в направлении Вельмара, – а вы посмотрите там.

– А что нужно искать?

– Обрывки свитка. Примерно вот такие, – белль Канто продемонстрировал мне два куска пергамента, испещрённые рунами.

Мы разошлись в разные стороны. Белль Канто тщательно осматривал каждый квадратный сантиметр земли, ухитряясь при этом двигаться в довольно бодром темпе. Я же откровенно халтурила, обращая куда больше внимания на симпатичного следопыта, чем на вверенный мне участок леса.

Через полчаса мы снова встретились у трупа. За это время белль Канто успел скрупулёзно исследовать свою половину круга и наскоро обыскать ту его часть, в которой паслась я, так что угрызения совести по поводу возможных последствий моей небрежной работы меня не мучили.

– Ничего, – вздохнул белль Канто.

– И у меня ничего, – я развела пустыми руками.

– Скверно, – поморщился проводник. – Значит, наследники барона всё-таки наняли мага? Но почему именно сейчас?… – он взглянул на солнце и спохватился, – Впрочем, ладно. Нам следует поторопиться, если мы хотим успеть в Вельмар засветло. Куда прёшь, морда волосатая! Никакого почтения к усопшим.

Корва, к которой относились последние слова, обиженно фыркнула и подчёркнуто аккуратно переступила через ноги покойника, пытаясь дотянуться до верхушки какого-то чахлого кустика.

– Юлия, отведите Корву подальше, – попросил белль Канто. – Мне нужно будет сжечь труп. Это не опасно для наблюдателей, но лошадь может испугаться.

Я взяла кобылку за повод и осторожно потянула. На меня уставились две пары глаз: одна, лошадиная, с удивлением, другая, человеческая, – с любопытством.

– Вы что, лошадь только на картинке видели? – заинтересованно спросил белль Канто, разглядывая меня, как удивительный социологический феномен.

Разумеется, не только на картинке! Ещё по телевизору. И даже ездила на ней – один раз, в четвёртом классе. Но поводья при этом держал специально обученный юноша. А что вы хотите от жителя мегаполиса?

– Вы слишком нервно дёргаете поводья, – сжалившись, пояснил белль Канто. – Повод нужно брать коротко, под уздцы, и тянуть уверенно, чтобы лошадь поняла, кто в табуне хозяин.

С некоторой опаской я ухватила поводья почти у самой Корвиной морды и рванула на себя. Кобылка тяжело вздохнула, и поплелась за мной.

– Там тоже есть вкусные ку… – начала извиняться я, но заткнулась на полуслове, услышав отрывистый гортанный звук, сопровождаемый сухим треском. Разумеется, я тут же выронила повод (Корва меланхолично продолжила движение) и резко обернулась. Труп несчастного чхена был объят пламенем совершенно неестественного фиолетового оттенка. Впрочем, я даже не успела как следует задуматься о природе этого странного явления: через пару секунд на том месте, где только что лежал покойник, осталась только кучка одежды, башмаки, духовая трубка, футляр со стрелами и верёвка, на которой раньше висел амулет. Сам амулет, так же, как и труп, бесследно исчез – не осталось даже пепла. Белль Канто, как ни в чём не бывало, извлёк из кучи одежды рубашку и принялся складывать в неё немудрёные пожитки Чин Тана.

– Что это было? – потрясённо выговорила я, как только ко мне вернулся дар речи.

– Ритуал Ухода, – коротко бросил проводник. Потом заметил моё недоумение и добавил, – Чхены не погребают своих покойников. Каждый чхен, достигший возраста зрелости, носит особый амулет. Будучи активирован, амулет сжигает мёртвое тело в магическом пламени. Обычно ритуал проводится шаманом, но в принципе его способен провести любой взрослый чхен. А вот ритуальное самоубийство может провести только владелец амулета.