Эротоэнциклопедия - [42]
Я поверила моей дорогой госпоже доктор. Встала с постели. Потихоньку начала ходить, говорить. Прошел месяц, два. Один раз во время прогулки моя дорогая госпожа доктор спросила: «Хочешь познакомиться со своим отцом?» Я машинально кивнула.
Мой папа приехал с Аляски. Привез мне белого плюшевого мишку. Во время войны он был пилотом. Теперь летает на маленьком самолете в стойбища эскимосов. Мой папа под два метра ростом, у него фиалковые глаза, седые вьющиеся волосы. Неженат, бездетен. У него были проблемы, вроде моих. Он любит свою единственную дочку всем сердцем.
Меня выписали из больницы. Моя дорогая госпожа доктор помогла мне снять комнату: на Верхнем Вест-Сайде у знакомой писательницы. Анн родилась в Польше. Я сплю дома. С Анн провожу уик-энды. В будние дни посещаю дневной стационар: занятия живописью и скульптурой. Ведет их сестра-близнец Анн: бывшая пациентка Кэрол. Анн пишет о ней роман. Она уже скоро закончит. Читает мне вслух отдельные фрагменты. Анн не знает Японии, но любит ее. По картам она ориентируется в Киото лучше, чем я. Но постоянно просит меня: «И, расскажи мне о древней столице».
Я рассказываю: в Киото меня повезла моя преданная мама. Это был подарок на четырнадцатилетие: 5 мая 1961 года. Потом мы ездили в Киото каждый год. В поезде моя преданная мама всегда вспоминала одно и то же: атомная бомба должна была упасть на Киото. Таков был первоначальный план американцев.
Эти разговоры меня бесили. Реакция всегда была одинаковая: сожаление. Дедушка с бабушкой остались бы живы. Мама бы не загуляла. Один раз я буркнула себе под нос: «Очень жаль». Моя преданная мама спокойно ответила: «Возможно. Нас не было бы на свете».
Во мне говорил демон. Теперь я молю о прощении: перед сном и проснувшись долго стою на коленях у кровати. Может, я стану христианкой-буддисткой: у нашей секты есть небольшой филиал в Штатах. Я умоляю Анн: увековечь мою преданную маму в книжке о Кэрол. Опиши любовь моих родителей. О ней рассказывает мой папа.
Моя будущая преданная мама работала уборщицей в психиатрической клинике в Киото. Она была ужасно худой: настоящая церковная мышь. Глаз ни на кого не поднимала.
Мой будущий папа пережил шок: в больнице он пытался повеситься, дважды. В коридоре увидал мою будущую преданную маму — и влюбился в нее. Ему сразу стало лучше. Потом он симулировал безумие. Ходил по пятам за моей будущей преданной мамой — как пес. Все впустую.
Наконец моего будущего папу выписали: он стал шофером в военной комендатуре. Один раз из грузовика он увидел мою будущую преданную маму. Поехал за ней. Выследил: ее дом стоял возле маленького синтоистского храма. Дом выглядел пустым. Моя будущая преданная мама проскользнула внутрь: под самой крышей зажегся свет.
Мой будущий папа отвел машину на базу. Прокрался в храм. Сел на ступеньки за алтарем. Ночь была жаркая. Музицировали сверчки. На рассвете он задремал. Проснулся от звука гонга. Было девять утра.
Мой будущий папа решился. Раздвинул двери, снял ботинки, вскарабкался по шатким ступенькам. На гвозде висело платье моей будущей преданной мамы. На плитке стояла кастрюлька с остатками риса. Моего будущего папу охватило отчаяние. Он послонялся вокруг дома. Поплелся на кладбище. Стал подниматься в гору. Тропка петляла между могилами: она вела на вершину холма. Там стояла пагода. Я знаю эту дорогу.
Протесты были тщетны: мой день рождения в Киото всегда праздновался одинаково. Моя преданная мама будила меня ранним утром. На троллейбусе мы ехали на другой конец города: в храм Мисимы. Он был заброшенный и некрасивый. Моя преданная мама не питала симпатии к синтоизму. Я презирала религию националистов. Ежегодный ритуал доводил меня до исступления. Моя преданная мама вела себя абсурдно: словно гейша в феодальной Японии. Она била поклоны перед грязным зеркальцем, ударяла в гонг. Потом тащила меня на гору: к пагоде.
Мой папа любит об этом вспоминать. Он говорит медленно: тихим вдохновенным голосом. То отводит от меня взгляд. То снова смотрит прямо в глаза. Я знаю: он меня не видит. Перед ним то воскресное утро. Перед моими глазами тоже прокручивается старый фильм. Столько летя терпеть его не могла. Теперь он трогает меня до слез. Мой будущий папа еще не знает: под пагодой стоит скамейка. На скамейке сидит моя будущая преданная мама. Читает сонеты Шекспира.
Мой будущий папа отыскал мою будущую преданную маму в ее самом любимом месте. Со скамейки под пагодой открывается красивейший вид на буддийский храм Киёмидзудера. Там кончается Киото, начинаются леса. В них меня зачали на исходе воскресенья. По моей просьбе Анн описала этот вечер.
«Когда они выходили из леса, Юрико шепнула Роберту: “Вот филигранная пагода и огромный Киёмидзу. Видишь? Лодочка встретилась с броненосцем, мчащимся на всех парах. Пересекаются два пути. Наша судьба свершилась”. — Над черной крышей Киёмидзу поднималась луна».
Почему они не остались вместе? Моя будущая преданная мама боялась США. Мой будущий папа боялся жизни в Японии: ему хотелось убежать от той секунды как можно дальше. Я проходила в школе: в то утро видимость была нулевой. Нагасаки скрылся в густом мареве тумана. Мой будущий папа прилетел из Гуама. Топливо у него было рассчитано до минуты. Он уже хотел лететь обратно. И тут в облаках открылся просвет: туда он и сбросил бомбу. Она упала на наш собор: самый большой христианский храм Восточной Азии.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.