Эротикурс - [5]
Сладостное волнение томило её, и ни одна нечистая мысль не возмущала её девственного воображения. И нежные грезились ей, и безгрешные поцелуи, тихие, как прикосновение полуденного ветра. И радостные, как мечты о блаженстве.
Радостна была для Елены обнажённая красота её нежного тела, – Елена смеялась, и тихий смех её звучал в торжественной тишине её невозмутимого покоя.
Елена легла грудью на ковёр и вдыхала слабый запах резеды. Здесь, внизу, откуда странно было смотреть на нижние части предметов, ей стало ещё веселей и радостней. Как маленькая девочка, смеялась она, перекатываясь по мягкому ковру.
Много дней подряд, каждый вечер, любовалась Елена перед зеркалом своей красотой, – и это не утомляло её. Всё бело в её горнице, – и среди этой белизны мерцали алые и жёлтые тоны её тела, напоминая нежнейшие оттенки перламутра и жемчуга.
Елена поднимала руки над головой и, приподнимаясь, вытягивалась, изгибалась и колебалась на напряжённых ногах. Нежная гибкость её тела веселила её. Ей радостно было смотреть, как упруго напрягались под нежной кожей сильные мускулы прекрасных ног.
Она двигалась по комнате, нагая, и стояла, и лежала, и все её положения, и все медленные движения её были прекрасны. И она радовалась своей красоте. И проводила, обнажённая, долгие часы, – то мечтая и любуясь собой, то прочитывая страницы прекрасных и строгих поэтов…
В чеканной серебряной амфоре белела благоуханная жидкость: Елена соединила в амфоре ароматы и молоко. Елена медленно подняла чашу и наклонила её над своей высокой грудью. Белые, пахучие капли тихо падали на алую, вздрагивающую от их прикосновения, кожу. Запахло сладостно ландышами и яблоками. Благоухания обняли Елену лёгким и нежным облаком.
Елена распустила длинные чёрные волосы и осыпала их красными маками. Потом белая вязь цветов поясом охватила гибкий её стан и ласкала её кожу. И прекрасны были благоуханные эти цветы на обнажённой красоте её благоуханного тела.
Потом она сняла с себя цветы и опять собрала волосы высоким узлом, облекла своё тело тонкой одеждой и застегнула её на левом плече золотой пряжкой. Сама она сделала для себя эту одежду из тонкого полотна, так что никто ещё не видел её.
Р. Браунинг «Перед зеркалом»
Елена легла на низкое ложе, и сладостные мечтания проносились в её голове, – мечтания о безгрешных ласках, о невинных поцелуях, о нестыдливых хороводах на орошённых сладостной росой лугах, под ясными небесами, где сияет кроткое и благостное светило.
Она глядела на свои обнажённые ноги, – волнистые линии голеней и бёдер мягко выбегали из-под складок короткого платья.
Л. Альма-Тадема «Любимый поэт»
Х. Зацка «Сладкие грёзы»
Желтоватые и алые нежные тоны на коже рядом с однообразной желтоватой белизной полотна радовали её взоры. Выдающиеся края косточек на коленях и стопах и ямочки рядом с ними – всё осматривала Елена любовно и радостно и осязала руками, – и это доставляло ей новое наслаждение.
(Фёдор Сологуб «Красота»)
Я следил за ней, поглощённый желанием, сдерживать которое с каждой минутой становилось всё труднее. Высоко подняв над головой руки, она потянулась кверху ленивым движением, от которого поднялась рубашка, открыв то место, которое я ждал. Я замер в ожидании, но, как будто угадав моё желание, Елена рассмеялась, и, наклонившись над нишей, стала брызгать воду себе в лицо, вскрикивая от удовольствия. Тело напряглось, округлилось, она как бы предлагала себя для совокупления. Слегка откинувшись, она смотрела с улыбкой, в которой снова показалось знакомое мерцание приближающейся страсти.
Всё моё существо напряглось, как убийца, готовый вонзить нож в тело жертвы. И я вонзил его. Я погрузил клинок в горячую влажную рану на всю глубину с таким неистовством, что Елена затрепетала. Её голова откинулась, руки судорожно вцепились в мраморный столик. Маленькие ступни оторвались от пола и обвились вокруг моих напряжённых ног. Я не знаю, чей стон, мой или её, раздался, приглушённый приливом нового наслаждения. Упоение охватило Елену почти мгновенно. Она безжизненно повисла у меня на руках, её ноги шатались и она наверно упала бы, если бы её не поддерживала опора более страстная и крепкая.
– Подожди… больше не могу. Ради бога, отнеси меня на кровать.
О. Бёрдсли «Лисистрата» (илл.)
Я схватил её на руки и понёс, как добычу. Пружины матраса застонали с жалобой и обидой, когда на них обрушилась тяжесть наших тел. Елена молила о пощаде. Прошло несколько минут, прежде чем она позволила возобновить ласки. Её ножки раздвинулись, руки приобрели прежнюю гибкость, чудесные, словно яблоки, груди подняли твёрдые жемчужины сосков. Она опять хотела меня, держа рукой символ моей страсти. Она передала силу своей благодарной нежности в длительном пожатии, чуть слышном и сердечном. Она любовалась им.
– Подожди, не лезь туда. Дай мне посмотреть на него. Какой красавец! Ты похож на факел, пылающий багряным огнём. Я как будто чувствую, как это пламя зажигает всё внутри меня, – она лепетала, теряя сознание от наслаждения. – Дай мне поцеловать его. Вот так! Мне кажется, что он передаёт этот поцелуй вглубь моего тела.
