Эротика - [6]

Шрифт
Интервал

XLIV

Клубком вращаясь по песку
И томно сладостно журча,
Мы ощутили счастья вкус,
Входя безумием ключа…
В себе раскрыли быстро мы
Взрыв страсти обалденной тьмы…

XLV

Жуком-бурильщиком в Тебе я пропадаю,
Буря в Тебе ту первозданную красу,
Я кажется, все Существо съедаю,
Вместо Тебя оставив только Пустоту…
Скажи же милая, подружка дорогая,
Почему все происходит как во сне,
И Смерть, холодной Вечностью пугая,
Бродит возле нас в безмолвной тьме…
Она, услышав это, сразу разревелась
И вошла в меня бушующим Огнем,
Животворящая, Она имела смелость
Как и счастье вожделенья перед сном…
Она дала понять, что страхи от незнанья,
И чем беспомощней все люди, тем грустней,
И поэтому так жаждут обладанья,
Соединяясь вновь, все ярче и смелей…

XLVI

И день, и ночь мы с ней сливались в грязи,
Меня пронзал безумный силы ток,
Так, нас в патологическом экстазе
Объял своею мощью — Вечный Бог…

XLVII

Очи в очи, сердце в сердце,
Мысли в мысли — ты летишь,
Образ в образ, тельце в тельце,
Свяжет нас с Тобой малыш…
В вечном беге солнц прекрасных —
Нежный Верх и Милый Низ —
Вновь сливаются для Счастья,
Чтоб исполнить Твой каприз…
Дверцы в дверцы — попал сразу
В Глубину Твоих Чудес
И наполнившись экстазом,
Зашумел как дикий лес…
Вспыхнул Взор Твой Алым Цветом,
Я с Тобой в Огне горю,
Бродим мы Волшебным Летом,
Носим на плечах Зарю…
Травы шепчут прямо в Душу,
Небо обнимает Суть,
Еле выполз я наружу,
Ведь в Тебе мог утонуть…

XLVIII

Там в глубине скрывались лики тех,
Кто, как и я, вкусил с тобою грех…
Они шептали мне излюбленный глагол,
Запечатлевший оргий частокол…
Но я, коснувшись только имени в тебе,
Стал тоже призраком в посмертной темноте…
Я в твоем лоне был похож на муравья,
Лишь только раз один вошедшего в тебя…

XLIX

Вот оно, — время наружу рвущихся чувств,
Стая людей возбужденных
по городу носится с криком,
Клубы полны истекающих семенем тел,
Музыка пьяные пары сводит в безумство…
Взгляд похотливый и шепот о вечной любви
Всем помогает в укромных местах
с небом слиться…
Горячая струйка зародышей в лоне Земли
Везде заполняет сосуды неистовой ночью…
И девы, и юноши страстью одною больны,
И жаром объятий расколот
пронзительный воздух…
Стирает любящих Дьявол в один порошок,
Готовя из них свое бессмертное зелье…
Все сходят с ума, безрассудно желая любить,
Знакомятся тут же,
хватают друг друга с волненьем,
Переплетаясь, в живых вносят каплю себя…
Вот, она цепь протекающих в тьме поколений, —
Ее продолжают все те, кто уже рождены,
И все, кто увидели свет
в конце рокового туннеля
И кто также нежно замрет
в упоенье земного оргазма…

L

Прекрасна в миг любовный дева
И лона тайна, волшебство
Уже окутывает древо,
Оно мое же естество…
Я твой, — измучь меня девица,
Сожми чудесною красой,
И я взлечу на небо птицей,
Пронзенный яркою звездой…
Я растворюсь в мильонах свадеб,
Тебя в объятьях задушу,
За то, что Бог мне хвост приладил
И я хвостом в тебя вхожу…

LI

Раскрой скорей Сокровище Свое
И дай мне умереть от Счастья в нем,
Жизнь пулею летит в Небытие,
Вмиг превращаясь в мимолетный Сон…
Сон чувств жужжит как пчелы на цветах,
Цветы вдруг превращаются в кресты,
Безумные тела — в безумный Прах,
В Небесный Воздух — светлые мечты…
Мечты людей несущихся в галоп
Переливаются мерцаньем древних звезд,
Знакомые следы волшебных троп,
Съедают волны омывающие плес…
Плес — место всех счастливых только Миг,
Любовь мелькает Вечным Колесом,
Я Ничего на свете не постиг
И надо мной лишь бугорок с крестом…
Весь Космос полон темным веществом,
Одной десятой только светит небосклон…
Тьма… Вечность… Тайна высших сил…
Кто механизм сей адский запустил…
Однако в лоно нежное влюбленный,
Я снисходительно гляжу на мир тлетворный,
Только девы стон в минуту единенья
И есть великий знак предназначенья!..

LII

Стучался в дверь сердитый муж,
за дверью голос раздавался
Его жены и человека,
чей голос чуточку дрожал…
А муж стучал и громко плакал,
маша над дверью топором,
Сосед испуганный вертелся юлою за его спиной,
И страшно голая соседка
звала обиженного мужа
К себе немного отдохнуть,
прилечь и может позабыться…
Безумный муж не отзывался,
он бил и бил, но дверь звеня,
Увы, никак не отпиралась, она железною была…
Тогда соседка вдруг прижалась
горячей грудью к удальцу,
Он тут же глупо улыбнулся,
топор свой выронил, пошёл —
На отдых к чувственной соседке…
Потом ревнивая жена
звенела топором по двери…
Но дверь стояла, как и та,
она железною была…
Имейте люди из железа двери
И ваши нервы тоже будут из железа,
Любите своих ближних как всегда,
Не забывайте только запираться,
Вся ваша жизнь пройдет как суета,
Но дверь железная должна в веках остаться
Как сопричастница безумного греха,
Которым вам здесь никогда не наиграться…

LIII

Ослепленный твоим лоном в темноте,
Я был бессилен промолчать пред Богом,
Ведь, где бы ни был я с тобою, я везде
Был насквозь пронзен безумным током!

LIV

На сосне кричит кукушка,
Я лежу и вижу сон —
На поляне спит пастушка,
Голая со всех сторон…
Я крадусь к ней очень тихо,
Залезаю на нее,
А она хватает лихо
Все Сокровище Мое…
Все Великое Наследство
В ее ручке, вот, те-на!
Что, дружок, не отвертеться,
Я теперь твоя жена!
Тут же кличет все село,
Нас бегом ведут во храм,
Что, миленок, повезло
Будить спящих по утрам…
Я ведь это… не со зла,
Только мимо проходил,

Еще от автора Игорь Павлович Соколов
Стихи о сверхвлюбленном Мухе

Цикл стихотворений о Мухе, Мухотренькине, представляет собой любовный эпос – юмористическо-эротическое фэнтэзи, где главный герой своими фантастическими сверхвозможностями превосходит образ Дон-Жуана и летит по жизни, как муха, на все вкусное и сладкое, что есть в любви, поражая своей любовной силою всех дев.


Метафизика профессора Цикенбаума

«Метафизика профессора Цикенбаума» представляет собой любовный эпос с элементами абсурда, где везде торжествует в своем страстном и безумном проявлении одна любовь, любовь чистая и грязная, любовь корыстная и бескорыстная. Все стихи эпоса взаимосвязаны между собой несколькими героями – профессором Цикенбаумом, Амулетовым, Мухотренькиным, Сидоровым, Шульцем и автором эпоса. Смысл эпоса обозначить любовь как единственную меру вещей и великую тайну нашего странного и неполноценного существования.


Любовь в эпоху инопланетян

В сборник «Любовь в эпоху инопланетян» вошли эротическо-философские рассказы о любви с элементами абсурда и черного юмора.


Мое волшебное чудовище

Роман «Мое волшебное чудовище» был написан мной как развлекательное юмористически-эротическое чтиво. Однако в этом романе я собрал и самые светлые воспоминания о своей студенческой юности. Таже многие имена героев реальны, как и описание их характера и внешности, что было задумано мной с самого начала и получено было разрешение от моих друзей и знакомых изобразить их в романе такими, какие они мне представляются или воображаются! Таким же в своем диком воображении я изобразил и себя! Вот-с!


Между женой и секретаршей. Круг 2-й

История любви женатого начальника и секретарши превратилась не просто в стихотворный цикл, а в целую поэму, в которой реальность так сильно переплелась с вымыслом и абсурдом земного существования, что стала своего рода философской притчей об испытании человека Богом, но это осмысление будет передано гораздо позднее и в более грустной части, где любовь начальника и секретарши заканчивается реальным разрывом.


Человек из грязи, нежности и света

Роман «Человек из грязи, нежности и света» представляет собой одновременно искрометную пародию на низкопробное чтиво, и эротическую трагикомедию, в которой хаос жанров – фэнтези, сатиры, триллера и детектива – соседствует с одним единственным желанием – вывернуть наизнанку все человеческие чувства и пороки, чтобы хорошенько разглядеть в человеке и зверя, и Бога, всегда поклоняющегося только одному Эросу – Богу Любви..


Рекомендуем почитать
Дневник конкистадора

Что предпочтительнее: прожить короткую, но достойную жизнь или обрести бессмертие ценой бесчестья? Стоят ли выложенные золотом дороги Эльдорадо простого человеческого счастья? Покорители Нового Света грезили о несметных богатствах и Источнике вечной молодости, но часто находили лишь боль и страдания.


Граф Безбрежный. Две жизни графа Федора Ивановича Толстого-Американца

Когда с плеча рубишь канаты и прямо с Соборной площади Кремля взмываешь в небо на воздушном шаре, глупо думать о том, когда и где приземлишься и останешься ли живым. Да он об этом и не думал. Он вообще никогда и ни при каких обстоятельствах не думал о подобных мелочах. Он жил, просто жил… Граф Федор Толстой про прозвищу Американец — картежный шулер и герой Бородина, знаток французских вин и потребитель русской водки, скандалист с пудовым кулаком и аристократ с характером из гранита…


Скрипичный снег

Среди мириад «хайку», «танка» и прочих японесок — кто их только не пишет теперь, на всех языках! — стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши… Чудесная русская поэзия. Умная, ироничная, наблюдательная, добрая, лукавая. Крайне необходимая измученному постмодернизмом организму нашей словесности. Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион».


Пояснения к тексту. Лекции по зарубежной литературе

Эта книга воспроизводит курс лекций по истории зарубежной литературы, читавшийся автором на факультете «Истории мировой культуры» в Университете культуры и искусства. В нем автор старается в доступной, но без каких бы то ни было упрощений форме изложить разнообразному кругу учащихся сложные проблемы той культуры, которая по праву именуется элитарной. Приложение содержит лекцию о творчестве Стендаля и статьи, посвященные крупнейшим явлениям испаноязычной культуры. Книга адресована студентам высшей школы и широкому кругу читателей.


Церковь и политический идеал

Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.


Крестоносцы пустоты

Любые виртуальные вселенные неизбежно порождают своих собственных кумиров и идолов. Со временем энергия и страсть, обуявшие толпы их поклонников, обязательно начнут искать выход за пределы тесных рамок синтетических миров. И, однажды вырвавшись на волю, новые боги способны привести в движение целые народы, охваченные жаждой лучшей доли и вожделенной справедливости. И пусть людей сняла с насиженных мест случайная флуктуация программного кода, воодушевляющие их образы призрачны и эфемерны, а знамена сотканы из ложных надежд и манящей пустоты.