Подслеповатый блеск луны…
Тревожный клекот лягушачий…
И я стоящий на обрыве,
Шепчу, клонясь к заветным травам…
Не слыша говора людей…
Лишь птиц таинственный и странный
Звук проницает небеса…
Она стояла на могиле, и ветер косы шевелил…
Струилась ночь тоской громадной,
Изничтожающей меня…
Я полз меж жалостных теней
С подслеповатым лунным блеском…
Их очертания едва мое беспамятство терзали…
Она стояла изваяньем…
Летящим в тьму немых мгновений…
Так время медленно растет,
Безумным обликом теряясь…
Дрожащих пальцев нежный стыд
И трепет дорого сердца…
Все здесь зияло пустотой,
Зовущей нас во прах одеться…
Мы шли из сгорбленных деревьев…
Из их легчайшей тишины…
Из их листвы и бренной пыли…
Мы возвращались молча в ад…
Там свет иного измеренья
Пронзает вечной глухотой…
У входа темные сомненья
Спешат в прозрачность окунуться
И стать невидимыми снами…
Мы все играли в детских клетках…
Одни с собой как с той игрушкой,
Чей взор послушный звал сказать
Одно немыслимое слово…
Нас двое… Нас спешат развеять,
Накрыв невинной чистотою
Давно покинутого неба,
Тем самым выразив Бессмертье…
Я чую темные пространства…
Все их неведомые силы…
За ними наши двойники
Спешат куда-нибудь укрыться…
Опять позор существованья…
Могилы ночью пригвождают…
Мы вправе быть хоть с кем угодно,
Но нас пленит всегда тоска…
Она нас делает роднее
И ближе всех несчастных смертных…
Она тепла… Она не призрак…
Она раскрыта всей Душой…
Пусть кто-то спит в ее могиле…
Пронзают звезды нашу полночь
Одной протяжной колыбельной…
Забыв себя, поют ветра…
Земли изрезав тонкий профиль…
Простерта вечная Печаль…
Еще чуть-чуть совсем немного…
Осталось жалости и горя,
Чтобы зажечь одну свечу
На всей заброшенной Вселенной,
Чье время муке равносильно…
Нас не убить и нас не выжить…
Случайны мы в ночном покое…
Тела, струящиеся в бездну…
Нам ничего уже жаль…
