Эрос, сознание и Кундалини - [16]
4. В вызывающих глубокий трепет и пленяющих проблесками эфемерных тонкостей, которые заставляют нас с совершенным благоговением чувствовать, что прямо СЕЙЧАС, вы и я - и есть сама необъяснимая, живущая, стареющая, творящая и умирающая тайна.
5. В медитативно зачаровывающем безмолвии сокровенного интимуса, где в мерцающей святости развертывается эрос как абсолютная тайна, и где в утонченной сложности милостиво искупаются и удовлетворяются всякая любовь, борьба, неудача, надежда, и подготовка
Я изобразил этот пятеричный поход к тайне на Рис. 1. Каждый модус защищен от следующего вызывающим сомнения предостережением: «Осторожно! Тот следующий модус слишком чудесен, чтобы быть правдой!». Этот привратник наших нерешительных надежд и доверчивости должен сохранять определенность в нашем текущем эротическом знании и скептицизме, ибо его работа состоит в поддержании наших упорядоченных и привычных убеждений. Но в то же время, он задумывается, он сомневается, он подозревает, что это не все, и есть нечто большее.
(Рис. 1. Вхождение в ауры Тайны. Надписи на рисунке, сверху вниз: Циничные определенности; Демистифицированные определенности; Неоднозначности, наводящие на размышления; Эфемерные тонкости; Интимус; Внутреннее святилище; Тайна)
Поэтому, рискуя своей работой, привратник открывает первую дверь, и мы проходим. Затем, отказавшись от своей роли сурового охранника цинизма, а после этого, от своей убедительной, авторитетной униформы демистифированной определенности, он нагим погружается в наводящие на размышления эротические неоднозначности, эфемерные тонкости, и, наконец, в чудеса самой тайны. Мы обнаруживаем, что привратник - это наш собственный, способный сосредоточиваться, но часто колеблющийся ум-эго (ласково называемый в буддистской литературе умом-мартышкой). А наш путь к его эротической свободе? Постоянно углубляющиеся сосредоточения и медитации тантрической сублимации.
Циничная определенность
Иногда мы занимаем позицию на внешних границах эроса, отчужденные от собственного простодушия и простодушия других, горько равнодушные и циничные в своих высказываниях относительно ставшей далекой тонкой внутренней теплоты. С ворчанием, полным личной обиды, или с пронзительно громкими взаимными сексополитическими поношениями, циники глумятся: «Не существует никакой тайны. Настоящая правда - в низкопробных телепрограммах и видеозаписях; это все - секс и власть, и это чертова грязь! И помните, возмездие за грех - смерть!». В гетеросексуальности, мизантропия и мизогиния (соответственно, ненависть к людям и к женскому полу - пер.) совместно довели себя до почти патологического безумия недоверия и безнадежного бездействия или отмщения. В отношении гомосексуальности преобладают как гомофобия, так и гомосексуальная ненависть к себе. Достигая опьяняющего неистовства, подобные циничные определенности могут властвовать над жизнью человека на протяжении десятилетий.
«Нет никакой любви! Просто берите то, чего вы хотите!» или «Просто забудьте все это, храните целибат!». «Падшие гуру и священники доказывают, что целибат - невозможный обман. Или, быть может, они просто не способны!» «Не доверяй никому, ибо они всякий раз будут тебя использовать!» Таковы обиженные и раздраженные заявления циничной определенности.
Но, возможны, однажды возникает любопытство; мы читаем самоучители или посещаем занятия по йоге в подвале церкви. Быть может, мы заглядываем в Библию, или обнаруживаем обнадеживающую публикацию, и наши глаза открываются. Мы проливаем слезы раскаяния, и наши жизни поворачивают к более привлекательному свету. Мы видим проблески возможности чего-то «слишком хорошего, чтобы быть правдой». С обновленным целомудрием мы вступаем в сферу демистифицированных определенностей.
Демистифицированная определенность
Внутри галереи немного теплее. Мы чувствуем больший оптимизм, с готовностью подчиняясь сведущему голосу, дающему ясные определения хороших привычек, хороших упражнений, «хороших новостей». Мы узнаем о «естественных влечениях», «четырех стадиях оргазма», научно подтвержденных различиях (или сходствах) между мужчинами и женщинами.
Теперь мы находимся в социокультурной системе, коллективно выступая за нашу конкретную левую, правую, или центристскую сексо-политическую программу. Например, в отношении абортов, либералы приспосабливаются к простым людям, знающим, что аборты законны и необходимы, тогда как консерваторы устраивают пикеты, будучи убеждены, что аборты - безусловное зло. Что касается более частного вопроса -- мастурбации - то одна группа превозносит ее как себялюбивое расслабление, а другая позорно избегает, видя в ней расточительный порок. Подобные демистифицирующие определенности в отношении всего эротического трогают и направляют каждого последователя наилучшим возможным образом, учитывая эти демистифицированные, конструктивные обстоятельства.
