Эрос - [99]

– Если это вопрос выкупа…

– Нет-нет, даже не пытайтесь меня подкупить. Я не больной на голову. Я всего лишь маленький винтик в огромной машине, и, если я приму от вас деньги, мне тут же придет конец.

Но у меня имелось свое мнение. Я напомнил офицеру, что экономика его страны находится в столь плачевном состоянии, что ей не миновать кризиса. Через два-три года все рухнет к чертовой матери, а сейчас ему предоставляется возможность озолотиться без малейшего риска и до конца своих дней жить припеваючи.

Эндевитт посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и ухмыльнулся:

– Ну и фантазер же вы! Так мы с вами далеко не уедем. В данном случае мои полномочия не безграничны. Самовольно разрешить вам уехать я не могу ни при каких обстоятельствах. Этот вопрос необходимо утрясать с вышестоящим начальством, и я не думаю, что… – Он запнулся. – К вам лично это не имеет никакого отношения.

По всей видимости, политбюро еще не обладало полной информацией по делу Инге Шульц. Мне казалось, что я уловил ситуацию: Эндевитт не дал дальнейшего хода сообщению о том, что я въехал в пределы ГДР, и оно задержалось пока на его рабочем столе. Возможно, он не докладывал вышестоящему начальству и о той ниточке, что связывала меня и Софи. Однако я не понимал, чего он добивается от меня. Я мог исполнить любое требование Эндевитта, поэтому придвинулся вместе со стулом чуть ближе к его столу.

– А какие предложения у вас?

На мгновение я почувствовал облегчение от того, что перешел в контратаку.

– Инге Шульц должна умереть, – последовал немедленный ответ.

– Что вы сказали?

– Инге Шульц числится на особом счету и проходит по всем нашим документам. Здесь она жила, здесь она и должна умереть, чтобы ее дело было закрыто и сдано в архив. И если Софи Крамер вздумает когда-либо назвать себя Инге Шульц, то неопровержимым доказательством ее неправоты будет лишь труп названной особы.

Вот как. Разумный довод. Похоже, у Эндевитта сложился особый план, и требовалось лишь разработать его в деталях. Я пригнулся, словно для конспирации. Все выглядело так абсурдно!

В это время люди Эндевитта рыскали по городу в поисках Инге Шульц, чтобы та не натворила глупостей, пока мы с подполковником окончательно не договоримся о том, что с ней делать. Не очень-то веселый расклад! А Эндевитт, все больше упиваясь своей властью, с каждой минутой становился все приветливее, угощал меня коньяком и показывал полароидную карточку своей новорожденной дочурки.

– Вам известно, что такое жаркое глубокой заморозки?

– Нет. Я лишь чувствую, что это совсем не то, что я предполагаю.

В этот день Инге Шульц прячется в винном магазине. Она сидит на деревянной скамеечке под прилавком, и, хотя ее присутствие не очень-то приятно хозяину, он не высказывает явного недовольства. Фриц не знает, чего она от него хочет. Не знает этого и сама Инге.

– Жаркое глубокой заморозки – это тела жертв пожара, изуродованных огнем до неузнаваемости. Некоторых из них не хоронят, а замораживают и достают тогда, когда требуется предъявить труп человека, который на самом деле еще жив или доживает считанные дни, однако должен умереть совсем не той смертью, о которой узнает широкая общественность.

Что ж, очень интересно и познавательно. Но у меня появилось чувство, что этот человек издевается надо мной.

– Слушайте! У меня такое предложение. Мы инсценируем гибель Инге Шульц от пожара в квартире, достаем из холодильника обгоревший труп того же пола и примерно того же роста, оттаиваем его и предъявляем как доказательство ее смерти. Вы забираете свою Софи, пересекаете границу, и больше мы с вами друг друга не знаем.

До меня медленно доходило, что этого человека уже не надо подкупать, потому что он давно подкуплен.

Раздался телефонный звонок. Эндевитт взял трубку и вскоре просветлел лицом:

– Значит, так? Хорошо. Чудесно. Удерживайте ее там! – Он положил трубку и предложил выпить за успех. – Ваш выход, фон Брюккен, – произнес он, чокаясь со мной коньяком. – Забирайте ее себе, раз. уж так хочется, а остальное предоставьте нам. У вас есть паспорт для Софи?

– Естественно!

Я воскликнул это, словно коммерческий агент, который желает убедить потенциального покупателя в качестве своего товара и вместе с тем боится, что сделка может сорваться из-за какой-нибудь досадной мелочи.

– Я так и думал. Можно взглянуть?

– Пожалуйста, прошу.

Он долго шелестел страницами паспорта и даже понюхал его.

– Отличная работа. На границе у вас с ним не будет никаких проблем. Но только пусть бедняжка не корчится все время в багажнике. Смотрите, не подкачайте. Эх, меня бы туда. Так, и запомните еще вот что. Если госпожа Крамер все-таки вздумает потом хлопать крыльями, то мы найдем верный способ ее успокоить. Скажите ей об этом. С приветом от меня. Удачи!

– Удачи?… Что же я должен теперь делать?

– Разве тебе не надо домой, Инге? Ты не замерзла? Ах да, я вижу, ты вся дрожишь. Но ликерчик тем не менее поставь на место. Зачем ты его открыла? Придается тебе заплатить за него.

– Значит, ты все-таки меня не любишь.

– Всему есть предел, Инге. Всему есть предел!

– Ты такой же, как и все в этой стране. Знаешь, что я тебе сейчас расскажу?