Эрос - [101]

Я посадил ее на переднее сиденье моей машины. Автомобиль стоял в тесном гараже на территории магазина. На улице уже стемнело.

– Послушай, – сказал я, – ты должна мне верить. Ты помнишь меня?

Инге уже припомнила его, однако не признается в этом и медленно качает головой. Этот Борис, таксист – оказывается, агент Штази! Как грустно. Она понимает, что на карту поставлено все. К чему лицемерие? К чему пустая болтовня?

Она не ответила мне. Ее лицо – сама меланхолия, музыка, в которой перекликаются ноты ожидания, страха, надежды, разочарования, всего сразу, и эта музыка слышна лишь мне одному. Сначала я не хотел говорить, не хотел произносить ни слова, чтобы не нарушить немое звучание этой печальной симфонии. Но через какое-то время я понял, что обязан что-то сказать, все равно что. Нет, не все равно. Абсолютно не все равно.

– Слушай меня внимательно. Мы с тобой покидаем этот город и едем на Запад. К сожалению, те бе нельзя сидеть рядом со мной. Никто не должен тебя видеть. Можно тебя попросить устроиться в багажнике? Понимаю, там тесновато, но поверь, это совсем ненадолго. Как только мы выедем за пределы Лейпцига, ты снова сядешь вперед, как сейчас. Ну как, потерпишь?

– Я должна ехать в багажнике?

– Только пятнадцать минут. Пожалуйста!

Перед полураскрытыми воротами гаража стояли трое людей из Штази. Засунув руки в карманы, они с интересом наблюдали за нами. У меня не было права на ошибку.

– Мне придется лезть в багажник?!

– Да, да, Софи, я прошу тебя это сделать.

– Но я не хочу!

– Я прекрасно тебя понимаю. Но тем не менее – лезь! Это пойдет тебе только на пользу. Только на пользу!

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я с трудом сдерживался, чтобы не заплакать.

Софи огляделась, словно дикий зверь, который ищет лазейку, чтобы убежать из клетки. В конце концов она все же улеглась в багажник, с таким видом, словно прощается с миром.

Какую боль я вынужден причинять моей возлюбленной! Я все же расплакался и молча глотал слезы, а сотрудники Штази смотрели на меня, ухмыляясь. Меня попросили не останавливаться без особой нужды. Я нажал на газ, но находился в таком состоянии, что едва удерживал руль в руках. Еще никогда я не ощущал такую близость, такое единство с Софи. Нет, никогда. До сих пор удивляюсь, как мне удалось проехать по оживленному центру Лейпцига – казалось, эти маневры длились бесконечно, часами, хотя на самом деле я потратил всего минут двадцать. С грехом пополам выбравшись на загородную трассу, я остановил машину в глухом месте, посреди степи, и открыл багажник.

В глазах Софи застыл немой ужас. Она наверняка думала, что ее везут на расстрел, и не расставалась с этими мыслями даже тогда, когда я вежливо пригласил ее сесть рядом со мной. Мы ехали дальше по плохо освещенной дороге. Я решил, что разрядить обстановку поможет музыка, и включил кассетный магнитофон. Из динамиков полилась мелодия «Битлз». Вскоре начал накрапывать дождь, переходящий в мокрый снег, что падал крупными мягкими хлопьями. Я вынужден был следить за дорогой с особым вниманием.

– Так куда же мы едем? – нарушил тишину ее голос.

– На границу. Прошу тебя, не бойся. Тебе совершенно нечего бояться. Через несколько часов ты будешь на территории ФРГ.

– Это звучит слишком заманчиво, чтобы быть правдой.

– Но это правда.

– А что потом? Там, за кордоном? Меня арестуют?

– Не исключено, однако в любом случае – не сразу. А может, этого вообще не будет. Все зависит от тебя самой.

До чего неуклюже я выражался! Я протянул Софи ее новый паспорт. Она открыла его, увидела свою девичью фамилию и не знала, что и подумать. Хотя нет, это, скорее, моя интерпретация: на самом деле это я не знал, какие мысли у нее в голове. С ее губ сорвался едва слышный вздох облегчения. Похоже, она окончательно поняла, что ее везут не на расстрел. По крайней мере, у моей любимой появилась надежда.

– Тебя зовут Борис, верно? Таксист? Я сразу тебя узнала.

– У тебя хорошая память.

– На самом деле ты никакой не таксист, правда?

– Да.

Возникла напряженная пауза. Снежные хлопья кружились и в моих мыслях, не давая им успокоиться. Я твердо решил не говорить Софи, кто я такой на самом деле. Может быть, я когда-нибудь и признаюсь ей, но только не сейчас. Софи должна решать сама, как ей жить дальше, и я не хочу вмешиваться в ее жизнь. Там, по ту сторону границы, я сделаю ей одно предложение, это само собой разумеется. Предложение будет простым, безо всяких обязательств, условий, задних мыслей… Ведь ей необходимо место, где можно преклонить голову – где-нибудь на этой Земле, где она будет чувствовать себя в полной безопасности. Вот чем были заняты мои мысли. А через несколько секунд, на крутом повороте, мне пришлось резко затормозить, и машину занесло, но все обошлось, мы устояли. На дороге образовался гололед, и поэтому ехать пришлось в темпе улитки. Снегопад становился все сильнее и сильнее.

Вообразите себе: мы ехали по страшному захолустью, пробираясь сквозь непроглядную тьму. Может, нам стоило переночевать в какой-нибудь деревне? Но как показаться там на машине с западными номерами?! Сколько вопросов неизбежно посыплется на нашу голову! Сколько неприятностей может подстерегать нас, вплоть до срыва всей операции! Я взял на себя многое и уже многого достиг. До финиша осталось совсем немного – неужели ставить все под удар только потому, что ноябрьское небо страдает недержанием? Злая шутка, если на небе действительно есть Бог.