Эрик Сати - [6]
Стереоскопическая фотография, 1900 год. Химера на северной башне собора Парижской Богоматери; на заднем плане виден Монмартр
Блуждая по Парижу в 1880-е годы вместе с Латуром, Сати все больше и больше пленяется готическим искусством и архитектурой. А пленяться было чем: уже с 1840-х архитектор и историк искусства Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк (1814–1879) работает над реставрацией многих памятников, поврежденных в годы Великой французской революции, в том числе и над реставрацией собора Парижской Богоматери, отеля Клюни и аббатства Сен-Дени. Эти реставрационные работы, хотя и неоднозначные, были откровением для молодого композитора, они вдохновили его на смену приоритетов и указали новое направление в его творчестве. Пренебрегая занятиями в консерватории, где он все еще был записан в фортепианный класс средней ступени преподавателя Жоржа Матиаса, Сати целыми днями медитирует в полумраке собора Нотр-Дам и изучает историю Средних веков в Национальной библиотеке, проводя часы, «страстно копаясь в увесистых томах Виолле-ле-Дюка»[28]. Новое благочестие захватило его, он «напускал на себя великую скромность» и «бесконечно говорил о «своей религии», строгим предписаниям которой неукоснительно следовал»[29]. Друзья, заметившие этот поворот к аскетизму, прозвали его Господин Бедняк, а сам Сати культивировал новую эстетику в своих сочинениях, стремясь переложить средневековый архитектурный стиль на музыкальный язык. Первое сочинение в этом ключе – цикл Ogives («Своды»). Здесь архитектурный термин стал названием музыкальной пьесы: если верить Конраду – младшему брату Эрика – оно пришло композитору в голову во время «часов экстаза» в Нотр-Дам, когда мысли Сати «следовали за изгибами сводов и устремлялись наверх к создателю»[30].
Четыре короткие пьесы для фортепиано, «Своды» построены на инновациях, уже найденных в романсах на стихи Латура, но к новым музыкальным экспериментам Сати привел явный исторический подтекст. Подвижная модальная мелодия, записанная без разделения на такты, напоминает григорианский хорал, а медленное параллельное гармоническое движение в басу – самую раннюю форму полифонии – органум. Кроме того, структура каждой пьесы, состоящая из четырех фраз, вызывает в памяти традиции средневекового исполнения: в первой фразе основная мелодия написана чистыми октавами, имитируя зачин в григорианском распеве, исполняемый солистом, тогда как в последующих фразах изменения в мелодии и немного отличающаяся гармонизация являются как бы ответом хора молящихся и/или инструменталиста (респонсорное пение). Этот эффект Сати усиливает чередованием фактур и динамикой, с драматическими переходами от pianissimo к fortissimo в конце каждой фразы. Можно сказать, что средневековая культура не только стала тематическим смыслом цикла «Своды», но и обогатила композиторский арсенал Сати новыми техниками. Таким образом, решая вопросы стиля, Эрик Сати расширил понятие формы.
Занятия композицией все больше и больше поглощали Сати, а консерватория интересовала его все меньше и меньше; как объяснял Конрад, «христианский идеалист, каким был Сати, не мог реализовать себя» в такой институции, и «его возвышенная душа испытывала особые страдания, будучи заточена в стерильную академическую формулу»[31]. Ситуация была неприемлемой и для руководства консерватории. На экзамене в 1886 году игру Сати на фортепиано оценили как «очень незначительную» и «вымученную», а в июне того же года его преподаватель Матиас без обиняков назвал исполнение прелюдии Мендельсона «никудышным»[32]. В конце ноября 1886-го Сати добровольно отправился исполнять воинскую повинность и ушел из консерватории. В декабре его отправили из Парижа в Аррас в 33-й пехотный полк. Служить надо было три года, однако уже через четыре месяца, по свидетельству Тамплие, «он устал от новой жизни» и предпринял «решительные шаги», чтобы отделаться от обязательств. «Как-то зимним вечером он улегся под лестницу без рубашки. В результате – серьезный бронхит, затем период выздоровления и еще реабилитация; в общем, на три месяца его оставили в покое»[33]. Болезнь Сати гарантировала ему увольнение из армии, что и случилось в ноябре 1887 года. Три месяца до формальной отставки Сати провел в Париже, где читал романы Гюстава Флобера, среди них «Саламбо» и «Искушение святого Антония», а также посещал оперу, где видел «Короля поневоле» Шабрие. Латур был рядом со своим другом. Сати написал музыку к еще одному стихотворению Латура – «Песня», а после прочтения поэмы Латура «Вечные муки» вдохновился на создание своего первого цикла танцевальных пьес – «Три сарабанды»: в рукописи в верхнем левом углу первого листа предположительно рукой самого Латура написан отрывок из поэмы. Туманная символистская поэма представлена в апокалиптическом тоне:
Кабаре Chat Noir после переезда на бульвар Клиши, Монмартр
Три миниатюры из фортепианного цикла Сати имели все же больше отношения к почтенному танцу, чем к мрачным видениям Латура. Сарабанда родилась в Испании в XVI веке, а в XVII веке стала неотъемлемой частью французской культуры: ее танцевали как в скромных жилищах на домашних посиделках, так и на роскошных королевских балах в Версале. Иллюстрируя историю жанра собственными поисками модальных и ритмических состояний, Сати создал пьесы, которые теперь считаются ключевыми моментами и предвестниками «новой эстетики, создающей особую атмосферу, совершенно оригинальную магию звуков»
