Эрих и школьная радиостудия - [19]
С Вольфгангом дело обстояло иначе. Он не любил ходить в школу и всегда выполнял домашние задания кое-как, небрежно; его родители вообще не обращали внимания на то, как он готовит уроки. Мальчик мог делать все, что ему было угодно, и вместо того, чтобы заниматься, зачитывался детективными приключенческими романами. Поэтому ребята прозвали его Ищейкой. Но постепенно Вольфганг стал тяготиться этим прозвищем. Теперь он злится, когда его так называют. Я уверен, что когда-нибудь ребята добьются своего, и ему так надоест эта кличка, что он сам постарается избавиться от нее.
Впрочем, и с хорошими учениками тоже хватает хлопот. Петер, например, лучший ученик в классе, — очень одаренный мальчик, по страдает излишним честолюбием. Он должен быть одновременно повсюду, принимать участие во всем, а когда ему говорят: право, достаточно уже тебе работы и всяких нагрузок, — он чувствует себя оскорбленным и срочно сам берет на себя еще что-нибудь. Ну, результаты получаются, в конце концов, плачевные.
Но и его пионеры сумеют вовремя попридержать, если Петер захочет, как говорится, прыгнуть выше головы; в этом отношении я спокоен, — довольным тоном заключил директор.
Рабочие за соседним столом поднялись с места и дружелюбно попрощались с ними.
— Я иду с вами, — сказал Мальхус, когда директор тоже встал. — Сегодня вечером я свободен.
Уставший человек ожил
— Пройдемся немного пешком? — предложил Бруммерт, когда они вышли на улицу.
Мальхус сразу согласился:
— С удовольствием, я так редко бываю на воздухе. Жена ушла с детишками к матери; время у меня есть.
Ветер из южного перешел в западный; посвежело. Появились облака, которые быстро покрыли все небо. Сверху упало несколько капель, но собеседники не обратили на них внимания.
— Я вам рассказывал об одном отце, который все еще воспитывает сына по старинке, — дает ему затрещины и рвет его тетради, чтобы заставить его учиться, — заговорил директор. — Этот человек — комендант нашей школы, и такие методы как нельзя более свойственны ему по духу. Он был кадровым солдатом, прослужил в армии двенадцать лет и под конец, дослужившись до фельдфебеля, стал командовать новобранцами. Мундир-то он снял теперь, но в душе так и остался фельдфебелем. Вы сами понимаете, что нашей новой школе подобный комендант не подходит. Я вообще удивляюсь, как он мог удержаться у нас. Но теперь его, наконец, предупредили об увольнении, и, как только мы найдем нового коменданта, этот уйдет. Правда, найти кого-нибудь получше трудновато. Желающие уже приходили в школьное ведомство, но ни один из них не оказался подходящим. А теперь мне сообщили из ведомства, что если я сам услышу о ком-нибудь, то могу направить его к ним. — Он улыбнулся.
Мальхус смущенно потер лоб рукой.
— Товарищ Гофман уже говорил мне… Думаю, вы не рассердитесь на меня, если я скажу вам откровенно, что меня совсем не тянуло к этому делу…
— Жаль.
— Нет, нет, подождите, я еще не кончил. Вы знаете, после того как мы с вами побеседовали, мне кажется, что эта работа тоже может доставить мне известное удовлетворение.
— Вот видите!
— Если позволите, я вам кое-что расскажу о себе, чтобы вы знали обо мне все и, может быть, сразу решили, подойду я вам или нет.
Директор не возражал; и, когда Мальхус закончил рассказ, Бруммерту уже все было ясно — и жизнь и планы его собеседника. Первое впечатление директора не обмануло его.
Он сказал об этом Мальхусу и добавил:
— Что касается меня, я буду очень рад. Последнее слово остается, конечно, за школьным ведомством.
Они остановились и рассмеялись: сами того не заметив, они дошли уже до железнодорожного моста, за которым начинался Новый город.
— Теперь нет никакого смысла садиться в трамвай, — заметил директор. — Я добегу этот кусочек. Мне еще надо зайти в школу и забрать тетради с диктовками, — хочу проверить их сегодня.
— Если вы ничего не имеете против, я бы пошел с вами. Заодно погляжу на школу. В тех местах я еще не бывал.
Они свернули на Морицштрассе. Сумерки спустились рано; ночь обещала быть непроглядно темной, без луны и без звезд. Школа возвышалась за Морицплац большим черным прямоугольником.
Мальхус поджидал директора у дверей школы. Вернувшись обратно и уже повернув ключ в замке, Бруммерт вдруг о чем-то вспомнил и снова отпер подъезд. Спустившись в подвал, он подергал там ручку одной из дверей. Эта дверь была заперта, и директор удовлетворенно кивнул головой.
Он вышел из школы и вместе с Мальхусом ощупью пробрался через двор к воротам, возле которых виднелся слабый свет над входом в квартиру коменданта. Рауэ еще не спал; услыхав шаги, он подошел к окну, всматриваясь в темноту. Комендант узнал высокую фигуру Бруммерта и удивленно взглянул на часы. Что еще понадобилось тут директору? И кто это с ним?
— Мерзкий карьерист! — пробурчал комендант и снова опустил занавеску.
Рауэ был не один. Еще под вечер его навестил старый знакомый; он плюхнулся в кресло и до сих пор полулежал в нем, куря одну папиросу за другой. Синий дым заполнил комнату. Посетитель явно чувствовал себя здесь как дома; он даже не снял шляпы, а только сдвинул ее на затылок. Виной тому были две бутылки, которые комендант поставил на стол, чтобы отпраздновать встречу.
