Эридиана - [106]

Справа от дороги под высоким россохшимся бортом триремы, сидя на щите, дремал пожилой стражник. Поножи и тяжелый шлем с перьями лежали рядом. Морской ветерок шевелил буйную седую шевелюру старика.

Молодой Кастор окинул всю эту картину оценивающим внимательным взглядом и повернул лошадей к тому месту, где последний раз беседовал со своим отцом. Но колеса, съехав с твердого покрытия мостовой, тут же чуть не по самые оси увязли в зыбкой песчаной почве. Лошади, наваливаясь грудью, рвали постромки. Но как ни старались благородные животные сдвинуть коляску с места, все их усилия были тщетны. Покрытые хлопьями пены стояли они, поводя крутыми боками и тяжело дыша, не в силах сделать ни шага вперед.

Поняв бесплодность дальнейших попыток, юноша спрыгнул на землю и бросился к экипажу.

— Выходите, Кратон, дальше придется идти пешком. Торопитесь — на судне уже поднимают парус, там заметили сигнал, который я подавал с дороги.

Его товарищ, гремя и цепляясь доспехами в узком проеме, с трудом выбрался наружу. Затем помог спуститься аэ землю женщине.

— Ну что же, Гипатия, осталась последняя часть нашего пути по суше. Дальше — уже морем. На судне нам не страшны никакие опасности. А сейчас позволь, пожалуйста, помочь тебе.

И, легко подхватив свою спутницу под руки, воины, увязая в песке, двинулись к условленному месту, туда, где доживали свой век римские корабли. Дремавший в тени кормы пожилой стражник открыл глаза, потянулся и с нескрываемым восхищением уставился на женщину.

— Или я продолжаю спать, или передо мной сама несравненная Гипатия? Кто мне поведает — сон это или явь?

Кратон на ходу отсалютовал старику мечом, отдавая дань уважения ветерану.

— Скажи-ка, отец — вместо ответа задал он встречный вопрос, — не видел ли ты моряков, прибывших на лодке? Нас должны здесь встречать.

И, словно в ответ на его слова, из-за кормы другой триремы действительно появились люди. Но это были совсем не те, кого рассчитывали увидеть беглецы. Вновь черное воинство преданных слуг нового бога становилось на их пути, отрезая путь к спасению.

Опытный, постоянно готовый к битве Кратон мгновенно оценил обстановку и обратился к стражнику:

— Видишь ли ты толпу этих разъяренных крыс, которые не знают, что такое честный поединок? Они жаждут жертвы. Им нужна кровь этой ни в чем не повинной женщины. Соверши доброе дело, помоги ей добраться до моря. Сейчас к берегу подойдет лодка с друзьями. Выполни мою просьбу, и твои потомки будут гордиться этим деянием. Мы же с товарищем прикроем ваш отход.

— Хорошо сказано! Вижу, ты настоящий солдат, — проговорил, поднимаясь, старый воин. — Я исполню твою просьбу, чего бы это не стоило. Ради Ги…

Но не успел он договорить, как покачнулся и навзничь рухнул на песок. Каленая стрела насквозь пронзила незащищенную латами грудь. Рядом в песок воткнулись еще несколько вестниц смерти. Кратон быстро наклонился и поднял с земли щит погибшего.

— Прикройся этим щитом, Гипатия, и беги к морю, — он мягко подтолкнул ослабевшую женщину, — беги, иначе мы все бесславно погибнем.

Бледная, как полотно, без единой кровинки в лице, Гипатия сделала несколько неуверенных шагов.

— Беги, слышишь, беги… Мы с Кастором догоним…

И тут же раздался лязг металла и хриплый предсмертный крик. Это молчаливый Кастор хладнокровно встретил первого из нападавших.

Прижавшись спиной к спине и прикрывшись щитатами, оба воина стали отражать посыпавшиеся на них удары.

* * *

Яйцеголового он узнал сразу. Тот стоял в отдалении и громкими криками направлял действия своих приспешников.

Но каким образом этот фанатик здесь оказался? Всего, конечно, в программе предусмотреть невозможно, но чтобы такое?! Не человек, а какой-то злой дух. Срочно остановить программу. Немедленно! Но тогда случится необратимое — тут же порвется временная связь, и куда вынесут Гипатию скручивающиеся концы оборванной спирали — вперед или назад, предугадать невозможно.

А если она погибнет? Ведь события приняли неуправляемый характер. Так что же предпринять? Палец руки застыл на кнопке экстренной остановки программы.

* * *

Кратон, неутомимо рубивший своим коротким мечом наседавших противников, вдруг краем глаза заметил, что трое монахов отделились от общей группы и бросились вслед за беглянкой. Не оборачиваясь, он коротко приказал своему младшему товарищу догнать и остановить их. А сам с удвоенной энергией продолжал раздавать удары направо и налево, устилая пространство вокруг себя трупами поверженных врагов. И тут его внимание привлек человек удивительно неприятной внешности с удлиненным, совершенно голым черепом. Стоя позади своего воинства, он гортанным голосом отдавал команды, не принимая непосредственного участия в схватке.

Поняв, что это вожак, Кратон предпринял отчаянную попытку пробиться к нему, и это ему удалось. Разбрасывая противников мощными ударами щита, нанося удары мечом, он медленно, шаг за шагом, приближался к странному монаху. Тот стоял не двигаясь с места, скрестив на груди руки и сверля атлета немигающим гипнотизирующим взглядом. И лишь когда могучая рука с окровавленным мечом вскинулась над его головой, неуловимым движением ускользнул в сторону. Меч со свистом рассек воздух, Сила удара была столь велика, что воин не сумел удержаться на ногах и упал на одно колено. Тут же с непостижимой ловкостью монах оказался за спиной богатыря. Мелькнул тонкий стилет, и Кратон почувствовал острую, жалящую боль, вошед-шую в его сильное, не знающее усталости тело. Последним усилием воли он заставил себя обернуться и, выпустив оружие, поймал не успевшего отпрянуть врага. Огромная ладонь тисками сжала горло убийцы, ломая шейные позвонки. Нападавшие, словно отрезвев, разом подались назад, в страхе глядя, как бьется в конвульсиях тело их предводителя.