Еретик. Книга 3 - [84]

Вивьен молчал.

Де Борд тяжело вздохнул.

– Вивьен, рано или поздно все закончится тем, что ты расскажешь, как к тебе попала эта мерзкая книга. Расскажешь, с кем в сговоре против Бога и Церкви ты состоял. И ты раскаешься. Мы оба знаем, что именно этим все закончится. – Он кивнул в подтверждение своих слов, ожидая от арестанта ответа, но все еще не получая его. – Молчишь? – Де Борд сочувственно скривил губы. – Сын мой, в твоем случае это не лучший выбор. Я не хочу жестокости. Не желаю смотреть на твои страдания и не желаю, чтобы на них приходилось смотреть твоему другу.

«Не реагируй! Он тебя провоцирует», – приказал себе Вивьен, хотя упоминание о Ренаре заставило его вздрогнуть. Он ведь будет на предстоящих допросах, это неминуемо. Вивьен не понимал, как, но, похоже, за время его отсутствия Ренар успел заручиться покровительством де Борда.

– Подумай о том, каким мукам ты подвергнешь Ренара. Возможно, сейчас ты озлоблен и думаешь, что это не ты предал свою веру, а все вокруг предали тебя? Ты заблуждаешься, сын мой, на твоей душе лежит тяжкий грех вероотступничества, а Ренар, как и я, желает тебе спасения.

Вивьен продолжал хранить молчание. Де Борд скорбно покачал головой.

– Я вижу, как ты следишь за моей речью, и понимаю, что ты не утратил разум, хотя твои еретические помыслы и заставляют тебя молчать. Вивьен, я напомню тебе еще раз: я здесь, чтобы предотвратить или хотя бы сократить твои муки. Сейчас – твой последний шанс избежать долгого и тяжелого дознания. Оно будет мучительным для всех, кто примет в нем участие, в этом я могу тебя уверить.

Вивьен не позволил себе даже покачать головой, продолжая смотреть прямо в глаза де Борду и убеждать себя, что выдержит допрос.

«Это не в первый раз в моей жизни. Тебе меня не запугать. Я не собираюсь так просто соглашаться послушно прошествовать на костер».

– Я задам тебе интересующие меня вопросы. Если начнешь отвечать – облегчишь душу и сократишь свои возможные страдания. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Молчание.

– Откуда у тебя книга, содержащая катарские тексты?

Молчание.

– Кто еще состоит в вашей секте? Назови мне имена этих людей.

Молчание.

– Где скрывается Ансель де Кутт? Часто ли он связывался с тобой со времени своего побега из Кантелё?

Молчание.

– Это он отдал тебе книгу с катарскими текстами?

Молчание.

– Как давно ты впал в еретические заблуждения?

Молчание.

– Скольких еретиков за это время ты отпустил?

Вивьен не отвечал. Де Борд выдерживал достаточно долгие паузы между вопросами, надеясь, что хоть один из них заставит арестанта образумиться и начать говорить, но этот расспрос не дал никакого эффекта.

Наконец, де Борд вновь распрямился и сложил руки в замок.

– Стало быть, упорствуешь, – утвердил он. – Стараешься молчанием доказать, что уже все сказал перед арестом. Доказать, что ты невиновен. – Он покачал головой. – Ты понимаешь, что своим молчанием ты лишь убеждаешь меня в обратном?

Вивьен ничего не сказал.

– Ясно, – вздохнул де Борд. – Это очень печально, Вивьен. Я надеялся, что ты сделаешь правильный выбор и облегчишь собственную судьбу, но, похоже, заблуждения слишком плотно укоренились в тебе, и ты не желаешь сбросить со своей души это бремя.

Вновь не дождавшись ответа, он повернулся к двери, сделал несколько шагов к ней и поманил стражника, чтобы тот приготовился снова запереть камеру. Перед самым уходом он обернулся.

– Я надеюсь, что ты образумишься быстро. Видит Бог, я не желаю тебе мучений, но ты вынуждаешь меня, твоего друга и епископа Лорана прибегнуть к ним. Подумай. Крепко задумайся над всей той болью, что предстоит тебе и всем нам.

Вивьен не ответил, и Гийом де Борд кивнул, обозначая для самого себя, что разговор окончен. Через несколько мгновений он покинул камеру, и его шаги начали удаляться, гулко звуча в коридоре.

***

Все время после визита де Борда – по подсчетам, целый день и целую ночь – Вивьен провел в камере в одиночестве и тяжких раздумьях. Мысли его занимал Ренар.

Они не виделись с самого дня ареста. В последний миг, когда их взгляды столкнулись, им было неприятно смотреть друг на друга: Ренар считал Вивьена вероотступником и предателем, а тот его – хитрецом и подхалимом, которому каким-то образом удалось заручиться покровительством де Борда. Однако, когда прелат упомянул Ренара, Вивьен не на шутку встревожился. За общение с Анселем их обоих однажды отправили в допросную. Говоря о мучениях Ренара, не имел ли де Борд в виду, что его тоже подвергнут пыткам? При таком раскладе Вивьен не был уверен, что выдержит – сам он готов был снести многое, но мучения друга терпеть был не готов.

На следующий день к двери камеры подошел де Борд в сопровождении двух тюремщиков.

– Сын мой, – мягко обратился архиепископ, дождавшись, пока Вивьен переведет на него взгляд, – тебе настало время решить, готов ли ты сознаться в своем прегрешении перед Господом и Святой Церковью.

Вивьен промолчал. Он знал, что будет дальше. И де Борд понимал, что имеет дело с весьма просвещенным узником. Не услышав ответа, он тяжело вздохнул и кивнул своим спутникам. Тюремщики вошли в камеру, сняли с Вивьена ручные кандалы, подхватили его под руки и повели по коридору. Он ожидал, что его выведут на улицу и потащат в допросную в городской тюрьме, но ошибся: тюремщики не покидали территорию епископского дворца. Они провели его в дальние уголки подземелья, и Вивьен оторопел, обнаружив там новую допросную. Впрочем, возможно, она была здесь и прежде, однако Вивьену о ее существовании никто не говорил. Что-то подсказывало ему, что ее оборудовали совсем недавно и делали это впопыхах, ибо оснащена она была довольно скудно. Похоже, де Борд и Лоран не захотели водить Вивьена по городу из одной тюрьмы в другую, чтобы не привлекать к нему внимания горожан. Следствие над ним велось тайно, инквизиция не хотела лишних свидетелей.