Еретик. Книга 3 - [69]

Когда дело дошло до беседы с самой Жанной, она, глядя прямо в глаза инквизиторам, окрестила всех, кто поймал ее у костра, врагами, таившими на нее злобу. Для вражды находились простые бытовые причины – да они и не были важны. Важным было то, что, по правилам, если подозреваемая называла свидетельствовавших против нее своими врагами, доказательства должны были аннулироваться. Жанна заверяла, что ее очень опечалили смерти младенцев, и она утверждала, что молилась за них Богу, но не дьяволу. С жаром и клятвами она заверяла инквизиторов, что не бросала распятия в костер – по ее словам, это сделали селяне, приняв символ веры за ведовской амулет.

Посовещавшись, Вивьен и Ренар пришли к выводу, что дело спорное, и стоит вести допрос в отделении. После этого Жанне было объявлено, что она арестована и подлежит переправке в Руан.

Улучив момент, Вивьен подозвал Ренара и, убедившись, что их никто не слышит, спросил:

– Мой друг, как думаешь, ты довезешь ее до отделения в одиночку?

Ренар прекрасно понял, куда клонит Вивьен, и недовольно нахмурился.

– Только не говори, что опять решил отлучиться к Эвет, – буркнул он, и немного виноватая улыбка на лице друга послужила ему ответом. Ренар закатил глаза. – Вив, сейчас, ей-богу, не время для твоих любовных похождений. Лоран вовсе не обрадуется твоей отлучке. К тому же, как ты собрался объяснять ее? Опять скажешь, что отправился на поиски Анселя? Приказа не было, так что…

Вивьен покачал головой.

– Будет гораздо проще сказать Лорану, что я почувствовал себя плохо и остался здесь на денек-другой поправить здоровье у местного лекаря.

Ренар поджал губы.

– Может, найдешь другое время «заболеть»? Или один вид женщины, подозреваемой в колдовстве, заставляет тебя терять голову?

Вивьен ухмыльнулся.

– Вовсе нет. Но Лоран в последние месяцы сурово взялся контролировать чуть ли не каждый наш шаг, а за счет этого выбираться к Эвет становится все труднее. Не представляю себе, когда такая возможность выпадет в следующий раз. – Он с многозначительной упрашивающей улыбкой вгляделся в мутные глаза друга и склонил голову. – И потом, дело даже не в моих желаниях. Холодает. – Он рассеянным жестом обвел пространство вокруг. – Я боюсь за Эвет. Что, если эта осень будет холоднее предыдущих? Хочу удостовериться, что она ни в чем не нуждается, только и всего. Она ведь совсем одна, Ренар, ей не на кого рассчитывать, кроме меня.

Ренар скептически прищурился.

– Ей и на тебя не стоило бы рассчитывать, – покачал головой он. Упоминание о том, что забота об Элизе и Рени в итоге вышла другу боком, так и просилось на язык, но Ренар сдержался. Тяжело вздохнув, он кивнул. – Ну, хорошо.

Вивьен просиял и широко улыбнулся.

– Ты добрейшей души человек.

– Прибереги льстивые речи для Лорана. Ему будешь говорить о понимании и сочувствии, когда «оправишься от болезни». – Последние слова он произнес особенно едко, вызвав на лице друга кривую улыбку.

– Спасибо тебе. – Вивьен благодарно кивнул, тут же посерьезнев. – Ты ведь точно довезешь Жанну до Руана в одиночку? Это не доставит проблем?

Ренар усмехнулся.

– Мое зрение еще не до конца покинуло меня, чтобы я проморгал исчезновение ведьмы у себя из-под носа, – недовольно проворчал он. – Довезу я ее, в первый раз, что ли? Еще никогда не видел, чтобы колдунья по пути обращалась птицей или насекомым и упархивала прочь. Все пройдет, как обычно.

«Если только Ансель не подстережет меня по дороге», – закончил про себя Ренар. Казалось, Вивьен понял его мысль.

– Обещаешь, что будешь осторожным?

– Твое волнение начинает раздражать, – буркнул Ренар. Вивьен улыбнулся.

– Ладно, понял. – Он приподнял руки, а затем положил ладонь на плечо друга. – Еще раз спасибо.

Ренар лишь закатил глаза.

– Твои женщины тебя в могилу сведут, помяни мое слово.

– И вправду, ты добрейшей души человек. – На этот раз едко усмехнулся Вивьен.

В тот же день они выехали из деревни вместе, а на развилке разъехались в разные стороны, ничего не объясняя арестантке – впрочем, та и не проявляла никакого интереса к происходящему. Казалось, объявление об аресте само по себе настолько ошеломило ее, что все события внешнего мира перестали для нее существовать.

«Ох, и муторный это будет допрос», – подумал Ренар, въезжая в город. Оценивающе глядя на плетущуюся за ним женщину, он невольно задумался о том, что она собой весьма недурна, и хотя он давно перестал проявлять вольности в допросной, его мысли вновь и вновь возвращались к образам, что рисовало ему его нутро.

Отвезя Жанну в тюрьму и заперев ее в камере, Ренар направился прямиком к Лорану, чтобы отчитаться ему об обстоятельствах дела и сообщить о «болезни» Вивьена.

Он сразу же приметил нескольких незнакомых монахов и стражников на территории епископской резиденции.

«Черт, Вив, будь ты проклят с этой отлучкой!» – возмутился он про себя.

Когда стражник сообщил, что епископ готов его принять, Ренар с тяжелым сердцем прошествовал в кабинет. Там он застал судью инквизиции и папского легата Гийома де Борда.

– Ваше Преосвященство, Ваше Высокопреосвященство, – рассеянно пробормотал Ренар, почтительно склонив голову.