Еретик. Книга 3 - [121]

***

Его звали Жильбер.

Стражник тюрьмы, приходивший в этот трактир в свободные дни. Ансель помнил его с последнего тайного визита в Руан. Этот человек всегда казался сдержанным и спокойным в обычной жизни, но после четырех порций вина становился гораздо общительнее и готов был завязать разговор с каждым, кто согласился бы угостить его выпивкой.

На счастье Анселя, Жильбер еще не служил стражником при городской тюрьме в те годы, когда Ренар и Вивьен обучались фехтованию. А значит, он не помнил высокого стройного катара, бывшего их учителем, и, соответственно не мог его узнать.

Впрочем, не каждый, кто видел «месье де Кутта» в то время, узнал бы его сейчас. С тех пор Ансель охромел, пополнел, постарел, волосы его поредели и стали казаться светлее от проседи. Вдобавок жизнь научила его перевоплощаться: из незаметного человека в черном одеянии он мог сделаться ярким купцом, превратиться в скромного проповедника, даже напевать песни подобно бродячим менестрелям мог, даром что при себе не имел инструмента. Ансель научился скатывать специальные валики из воска и подкладывать их в рот, изменяя форму лица, хотя отросшая борода и без того сильно меняла его внешность. Некоторое время в уединении у него уходило на то, чтобы научиться нормально говорить с валиками во рту. Довольно быстро Ансель достиг в этом такого уровня мастерства, что его речь нисколько не менялась даже во время такого маскарада.

– Как думаешь, все получится? – шепотом обратился Ансель к Гийому, зная, что услышит в ответ его голос.

Не узнаешь, пока не попробуешь. В конце концов, не просто же так ты свел с ним знакомство год назад. Теперь этот увалень тебе пригодится.

– Ладно, – шепнул Ансель себе под нос и двинулся к столу, за которым сидел стражник городской тюрьмы.

Совсем недавно Жильбер сидел в окружении нескольких человек, но вот подошла к концу его четвертая порция вина, и желающих угощать его не нашлось. Его приятели поспешили распрощаться с ним, быстро покинув заведение, и теперь Жильбер размышлял: найти ему собеседника, который угостит его выпивкой за пару занимательных историй, или тоже отправиться домой.

– Жильбер, друг мой! – воскликнул Ансель, приветливо улыбаясь. – Неужто не признал? Я Этьен! Этьен из Лиона. Приезжал на ярмарку в прошлом году, помнишь? Мы как раз в этом трапезном зале встретились! Какими историями ты тогда порадовал уставшего путника – я не пожалел ни одной порции вина, что заказал для тебя!

Жильбер – уже изрядно захмелевший – услышав о вине, тут же приободрился и сосредоточил на Анселе свой рассеянный взгляд.

– Этьен, говоришь? – протянул он. – А я тебя помню! Подумать только, целый год миновал! Сказать по правде, я бы тебя и не узнал…

– Время не пощадило, – развел руками Ансель и, прихрамывая, присел за стол Жильбера, поманив подавальщицу. – А к тебе время, гляжу, благосклонно. Вон, как поправился за год! Немногие могут этим похвастать.

– Да какой там! – махнул рукой Жильбер. В этот момент явилась подавальщица, и Ансель заказал четыре порции вина. – Это кажется только, что хорошо питаюсь. На службе, знаешь ли, не до того бывает.

– Ты все там же? – Ансель заговорил чуть тише. – Не погнали тебя из тюремных стражников?

– А с чего бы им меня гнать? – возмущенно воскликнул Жильбер. – Я службу несу исправно. Сам мэр, если хочешь знать, меня однажды похвалил. Я поднял как-то свиток, что упал у него, и тот рассыпался в похвалах. Самому-то ему нагнуться тяжело, знаешь ли: мучается болями в спине, но ты только тсссс, не говори никому, я это мельком услышал от его слуг. Не стоило бы разносить слухи.

– Больно надо, – фыркнул Ансель. – К тому же, я не здешний. Что мне с этих слухов?

Спроси его о Вивьене. Ну же, спроси, – науськивал голос Гийома. Ансель мысленно отмахнулся от него. Явилась подавальщица и оставила несколько порций вина. Оба собеседника предусмотрительно замолчали и возобновили разговор, только когда женщина ушла.

– Хотя, признаться, я разочарован, – передернул плечами Ансель.

– В чем это? – приподнял брови Жильбер.

– Думал, что за год у моего бойкого друга найдется побольше занимательных историй, а не только мелкая сплетня о мэре. О чем мне в Лионе потом жене рассказывать? Она меня всего изведет, если новостей не привезу.

– Сварливая она у тебя, да? Наказать бы ее, как следует. Сварливых жен в иных городах, я слышал, привязывают к стулу и опускают в холодную реку, чтобы не ворчали!

– Побойся Бога, – покачал головой Ансель, преисполнившись деланного возмущения. – Что я тебе, инквизиторский палач – жену в холодную реку опускать?

– Не жестокий ты человек, Этьен, – протянул Жильбер, допивая одну порцию вина и жадно косясь на следующую. Ансель кивнул и придвинул стражнику тюрьмы следующий стакан. – А иногда надо бы бывать жестоким.

– Это тебя служба твоя попортила, – возразил Ансель. – Хочешь сказать, ты, чуть что, сразу готов пытать неугодных?

Жильбер развел руками, сделав несколько щедрых глотков. Взгляд его делался все более рассеянным.

– Возможно, – вздохнул Жильбер. – Знаешь, когда слышишь, как палачи инквизиции своих арестантов в допросной мучают, и как те после этого во всех грехах признаются, невольно начинаешь задумываться: может, жестокость действительно помогает лучше всего?