Ересь - [103]

Саймон Хэтэуэй протянул руку, взял меч и высоко поднял его над головой.

И вдруг свет – яркий, благородный, очищающий – заполнил зал заседаний. Свет омыл всех, от Хэтэуэя до Риккина, от Рейдер до Инглэнд. Неожиданно Саймон почувствовал, будто бремя жизни – многих жизней – свалилось с его плеч. Все молча, пораженные, смотрели на него.

Сияние не было таким ослепительно-ярким, каким видел его Габриэль Лаксарт. Все же Саймон не был Жанной д’Арк.

Но он верил в истинное предназначение меча. И меч это знал.

– Вот чем должен стать орден тамплиеров! – воскликнул Саймон, радость и уверенность кипели в его крови. – Оружием, если в том есть надобность, и всегда – вдохновением. Светочем для человечества в те минуты, когда свет крайне необходим. К этой цели шел Жак де Моле. Именно поэтому меч вспыхивал от прикосновения Жанны. И именно поэтому, если вы сочтете мои слова ложью, а мои действия ересью, я с радостью приму смерть, как все те, кто прежде владел им, – невинно обвиненные и отдавшие свою жизнь за то, во что я верю всем сердцем.

Держа меч, Саймон посмотрел в глаза каждому члену Внутреннего Святилища.

– Лезвие меча острое, его сила возрождена. Это прекрасное и смертельное оружие. Тот из вас, кто твердо верит в мою ересь, кто думает, что его сердце крепкое, пусть поразит меня этим мечом!

Ни один из членов Внутреннего Святилища ордена тамплиеров – восемь высочайших из самых высоких – не сделал движения в сторону меча.

– Я призываю снять с Саймона Хэтэуэя все обвинения.

Профессор посмотрел на экран, пораженный словами Отсо Берга. Лицо человека, которого Саймон всегда считал бездушным убийцей, просветлело от явленного чуда.

– Я присоединяюсь, – сказала Агнета Рейдер. Внешне она была спокойна и только быстро моргала. – Саймон, вы сделали все, что обещали неделю назад. Если вы и взяли собственность ордена, то лишь для того, чтобы воссоздать ее целостность. И я согласна. Некоторые из наших методов не вполне соответствуют тому, что олицетворяет собой меч Жака де Моле.

Не все лица озаряло понимание. Риккин, Стернс, Граматика и Килкерман сидели молча, похожие на статуи. Наконец генеральный директор с трудом разомкнул губы:

– Саймон, вы предложили нам богатую информацию к размышлению. Но сложно спорить с успехом. Вы можете организовать работу Центра исторических исследований, как посчитаете нужным, и «Анимус» в вашем распоряжении. Но сейчас, если вы не возражаете… я бы хотел получить свой меч назад.

За столом засмеялись, и это ослабило магию меча. Его свечение ослабло, но не погасло. С глубоким почтением, хотя и неохотно, Саймон положил меч в футляр, закрыл его и протянул Риккину.

Он не мог не заметить, что генеральный директор «Абстерго индастриз» так и не прикоснулся к мечу Жака де Моле.

36

Саймон, усталый и опустошенный, ввалился в свою квартиру и рухнул на диван. Он даже не подозревал, насколько истощились его силы за последнюю… неделю? Десять дней? Он потерял счет времени. Но мир вновь возвращался в правильное русло, или, возможно, только сейчас все наконец стало правильным.

Жучки из его офиса и квартиры исчезли. Пул вернулся в «Бурю», сияя от неожиданно свалившегося на него счастья – он получил звание лучшего официанта года и провел отпуск в Эдинбурге. Бен Кларк, юный американский вундеркинд, которого Анайя обучала как своего преемника, с тех пор как Саймон сбежал с мечом, тоже куда-то исчез и больше не появлялся. И даже швейцар у дверей дома Хэтэуэя вернулся из какого-то таинственного отпуска.

Сразу же, как только заседание Внутреннего Святилища закончилось, Саймон позвонил Виктории и облегченно выдохнул, узнав, что за время его отсутствия ни она, ни Анайя не попали в поле пристального внимания.

– Думаю, они прежде хотели выяснить, что со мной случилось и куда я исчез, – сказал Саймон Виктории.

Он звонил ей с одноразового телефона, решив, что некоторые из недавно приобретенных привычек стоит сохранить.

– Я тоже так считаю, – согласилась с профессором доктор Бибо. – Все как обычно. Я вернулась в «Аэри», должна признаться, я соскучилась по этой работе, но наше путешествие в «Анимусе» ни на что не променяю.

– И я тоже. – Саймон помолчал. – Я… Виктория, я недостаточно выразил тебе свою благодарность. Ты все время прикрывала мою спину, хотя я не всегда это видел и понимал. У меня давно не было такого хорошего друга. Я так и не успел сказать тебе это лично.

Но она знала. И когда заговорила, он чувствовал в ее голосе искренность и теплоту.

– Поэтому с радостью приглашаю тебя к себе, приезжай, посмотришь, чем мы тут занимаемся. Молодые ребята, с которыми я здесь работаю, просто потрясают – настолько они незаурядные.

– Но не настолько, как Жанна и Габриэль, – сказал Саймон и почувствовал, что губы расплываются в улыбке.

– Ни одного, чтобы с ними сравниться, – ответила Виктория. – Но ты все же приезжай.

– Обязательно, – пообещал Хэтэуэй, пообещал искренне, а не из вежливости.

– О, очень хочется знать, каким чудом тебе тогда удалось сбежать?

Саймон рассмеялся:

– Совершил прыжок веры и приземлился прямо на навес летней веранды «Bella Cibo». За что мне выставили нехилый счет, кстати говоря.