Эребус - [2]

Лаура Бристоу закричала долго и пронзительно — вся залитая кровью, в норковой шубке, окрасившейся в цвет алого мака. Сам Бристоу не отрываясь, словно зачарованный, смотрел на жуткое побоище: кобыла встала на дыбы и замерла, окаменела на мгновение, обрушившись затем передними копытами на спину жеребенка, перебив ему хребет. Тот рухнул и забился, вытягивая шею, точно прося о помощи, и тут же еще один удар — острый край копыта срезал верхнюю часть черепа, вырвав влажно поблескивающий глаз, словно наполненный слезами. Глазное яблоко, все еще связанное нервом, свисало вниз окровавленным теннисным мячиком.

Первый конюх, используя свой шанс, бросился к открытой двери. Атаковавшая его кобыла промахнулась, и парень, перемахнув через ограду, растянулся на усыпанной гравием площадке.

— Беги за помощью! Поторопись! — закричал Петерс, и парень, вскочив на ноги, побежал в направлении ближайших строений.

Лаура лежала без чувств; Бристоу стоял точно окаменевший, не в силах оторваться от представшего его глазам ужасного зрелища. Кобыла склонилась над бездыханным телом жеребенка, бешено кося налитым кровью глазом в сторону Бристоу. В воздухе стоял удушливый запах крови и навоза, и было слышно лишь тяжелое всхрапыванье лошади да стоны раненого конюха. Затем послышались чьи-то голоса, очевидно, приближалась помощь. Он отвернулся, почувствовав урчание в животе, потом опять взглянул на жеребенка и тут же скрючился, согнувшись пополам, его буквально выворачивало наизнанку.

Глава 2

Густой туман окутывал холмы и долины окрестностей Вейкли. Но вот взошло тусклое солнышко, и белесые клочья стали расползаться, открывая взору небольшой уютный городок, затерявшийся среди лесов, полей и перелесков, среди бесчисленных ферм, прилепившихся к пологим холмам.

Аркхэм, ближайший населенный пункт, находился в двадцати минутах езды, если ехать по шоссе, разделявшему местность на две почти равные части, разительно отличавшиеся друг от друга. Аркхэм — разросшийся деловой центр индустрии и коммерции, тогда как Вейкли зависел в основном от животноводства и пахотного земледелия, и вся жизнь городка множеством нитей была связана с хозяйствами окрестных фермеров. Земля вознаграждала тех, кто, не жалея сил, на ней трудился. Почвы здесь были на редкость плодородны, и, кроме тех, кто пережил неурожай 1964 года, никто в этих местах не помнил, когда бы природа обошла людей своей щедростью.

Город Вейкли являл собой удивительное сочетание старины и современности. На главной улице ветхие деревянные дома располагались бок о бок с магазинами и зданиями мелких офисов, выстроенными из красного кирпича. Старожилы чрезвычайно гордились своим городом, молодежь же, наоборот, поругивала — главным образом, за отсутствие достойных развлечений, и если бы не зал для игры в лото да дискотеки — дважды в неделю в молодежном клубе, — то в Вейкли бы и вовсе обходились без увеселений. Дни проходили в трудах и заботах, ночи — перед телевизором или в одном из шести местных кабачков. В атмосфере этих заведений также проявлялась своего рода хронологическая путаница: среди них были такие, где зимой, как и много лет назад, пылали старинные камины с решетками и где наотрез отказывались от столь подозрительных новшеств, как магнитофоны и проигрыватели; в других же заведениях клиенты развлекались за бильярдными столами, пили под аккомпанемент поп-музыки и, сидя перед огромными экранами, принимали сигналы спутников связи. Словом, город был на редкость «разностильным», и люди в нем жили самые разные, друг на друга непохожие, и все же в одном они были едины — в своем уповании на землю, в своей зависимости от нее.

Городские мясники закупали на рынке скот; многочисленные бакалейщики приобретали свой товар у фермеров и владельцев пахотной земли, даже хлеб в пекарнях выпекался только из местного зерна. Приезжали, конечно, и покупатели со стороны. Но город Вейкли ревностно хранил свой урожай, свои запасы, и покупатели обычно уезжали лишь с мелкими покупками, а то и вовсе без покупок.

Продукция соседних городов и селений, конечно, закупалась, но не часто и, как правило, большими партиями, ради дружбы. Подобное уединение, однако, не испортило характер местных жителей, им совершенно были несвойственны сухость, скука и уныние, частенько отравляющие жизнь членам изолированных общин. Тем не менее городок этот как бы прибывал в тени, во всяком случае, никто им не интересовался, да, пожалуй, и не знал о нем, разве что ближайшие соседи. Вейкли, однако же, не унывал: уютно устроившийся в коконе холмов, лесов и пашен, городок — как, впрочем, и добродушные его обитатели — прекрасно обходился и без посторонней помощи.

...Уже зазвучали в мягком утреннем воздухе голоса работников, поспешивших прийти к себе на фермы еще до зари. И засияло в небе яркое солнце, разогнавшее остатки тумана, подобные призракам. Вейкли оживал...

Глава 3

Кен Харгрейвс, недовольно заворчав, положил на стол кусок пирога.

— Тебе обязательно делать это здесь, черт тебя побрал? — прохрипел он, глядя на приятеля, изучавшего содержимое своей ноздри, находившееся в данный момент на кончике его мизинца.