Эрагон. Брисингр - [52]

Прежде, чем он сделал несколько шагов вниз по грязному переулку, который вел к городской площади, сторож обратил на него внимание и осветил факелом лицо.

- Стой! Ты прежде не был в Исткрофте, так?

- Это - мое первое посещение, - сказал Эрагон.

Сторож слегка ударил себя по голове.

- У тебя здесь друзья, семья? Это привело тебя сюда?

- Нет, у меня нет здесь ни друзей, ни семьи.

- Тогда что привело тебя в Истфорт?

- Ничего. Я путешествую на юг, чтобы забрать семью моей сестры и возвратить их в Драс-Леону, – история Эрагона, казалось, не произвела никакого впечатления на смотрителя

«Он не верит мне, - размышлял Эрагон. - Или возможно он слышал очень много историй, подобных моей, поэтому они прекратили иметь для его значение».

- Тогда отправляйся в дом странников. Он на главной улице. Там ты найдешь пищу и жилье. И так как ты останешься здесь, в Исткрофте, позволь мне предупредить тебя, мы не терпим убийств, воровства или разврата. У нас смелый народ и есть виселицы, у владельцев которых была своя акция. Мои слова ясны?

- Да, сэр.

- Тогда пойди, и пусть тебе сопутствует удача. Но жди! Как тебя зовут, незнакомец?

- Берган.

С этим мужчина пошел дальше, возвращаясь к вечернему посту. Эрагон подождал, пока фонарь, который нес в руке сторож, не скрылся за несколькими зданиями, прежде чем подойти к доске с объявлениями, установленной слева от ворот.

Там были прибиты более чем полдюжины эмблем различных преступников, было два листа пергамента почти в три фута длиной. Один изображал Эрагона, другой - Рорана, на обоих они представлялись предателями Короны. Эрагон с интересом исследовал подписи и поразился предлагаемой награде: графство, тому, кто бы схватил их. Рисунок Рорана был очень похож и даже включал бороду, которую он вырастил после побега из Карвахолла, но портрет Эрагона показывал его таким, каким он был до праздника Клятвы крови, когда он все еще выглядел как человек.

«Как все изменилось», - подумал Эрагон.

Отправившись дальше, он бесшумно шагал через деревню, пока не обнаружил дом странников. У комнаты отдыха был низкий потолок из просмоленной древесной породы. Желтые масляные свечи обеспечивали мягкий, мерцающий свет и утяжеляли воздух завихряющимися слоями дыма. Песок и листья камыша (rushes) покрывали пол, эта смесь похрустывала и скрипела под ногами Эрагона (and the mixture crunched underneath Eragon's boots). С левой стороны от него были столы со стульями и большой камин, где пострел поворачивал свинью на огне. Напротив него был длинный бар, крепость с поднятыми разводными мостами, которые защищали бочки пива и более крепких напитков от орды измученных жаждой мужчин, которые напали на него со всех сторон.

Примерно шестьдесят человек находилось в комнате, переполняя ее до неприличия. После времени, проведенного в дороге наедине со своими мыслями, рев беседы оглушил Эрагона из-за его чувствительного слуха; ему казалось, что он стоит в середине водопада. Было трудно сконцентрироваться на любом одном голосе. Как только он хватался за слово или фразу, они тут же отметались другим произнесенным. В одном из углов трио менестрелей пело и играло комическую версию "Милая Этрид о’Дот (Aethrid o' Dauth)", что не способствовало снижению шума.

Преодолевая шумовой барьер (Wincing at the barrage of noise), Эрагон прокладывал себе дорогу сквозь толпу, пока не достиг бара. Он хотел заговорить со служащей женщиной, но она была очень занята; пять минут прошли прежде, чем она посмотрела на него и спросила: "Что желаете?" Шапка волос нависла над ее потным лицом.

- Есть ли у вас комната или угол, где я смог провести ночь?

- Я не знаю. Хозяйка дома – вот с кем ты должен говорить на счет этого. Она внизу, - сказала служащая женщина и махнула рукой в направлении мрачной лестницы.

Ожидая ее, Эрагон прогуливался вдоль бара и изучал людей в комнате. Контингент был весьма пестрым. Приблизительно половина, как он предположил, состояла из сельских жителей Исткрофта, зашедших, чтобы выпить ночью. Остальные были мужчины и женщины, мигрировавшие в более безопасные места семьями. Эрагон легко узнавал их по потертым рубашкам и грязным штанам и тому, как они напряженно всматривались в любого, кто подойдет. Однако все посетители тщательно избегали взглядов на небольшую группу людей - солдат Гальбаторикса. Мужчины в красных туниках вели себя громче, чем кто-либо еще. Они смеялись, кричали и барабанили по крышке стола своими мощными кулаками, одновременно осушая кружки пива и щупая любую девицу, достаточно глупую, чтобы подойти к ним.

«Они ведут себя так, потому что знают, что никто не осмелится выступить против них, любят демонстрировать собственную власть,- удивился Эрагон,- или же потому, что их заставили вступить в армию Гальбаторикса, и теперь они пытаются смыть с себя тень позора и страха веселыми пирушками?»

Заиграли менестрели:

"И вот с развевающимися волосами, милая Этрид о’Дот (Aethrid o’ Dauth)

Прибежала к лорду Эделу (Edel) и вскричала, “Освободите моего возлюбленного,

Иначе ведьма превратит Вас в заросшего козла!”

Лорд Эдел (Edel) же засмеялся и молвил: “Ни одна ведьма не сможет превратить меня в заросшего козла!”