Эра Водолея - [18]
Вот же идиот. Господи, на кого я трачу время. ГФИ сожрет меня с говном и будет прав, тоскливо подумал Денис сквозь раскаты шагов и поплескивание воды. У двери Сания сделала приглашающий жест и затормозила, явно не собираясь составлять Денису пару. Что неудивительно. Он усмехнулся, вошел в ожидаемый предбанник – и остановился. Это был не предбанник, а здоровенный кабинет – с овальным столом для заседаний по центру и рабочим секретером у дальней стены. За секретером, увенчанным красивой бутылью с символикой района и краником, восседал Насыров.
Он встал навстречу гостю и, хоть и не сделал шага навстречу, но руку протянул первым. Денис решил извинить недостаточную куртуазность, сделав скидку на тяжелую продолжительную болезнь визави. Ладонь у Насырова, почти не ответившего на пожатие, была странной – сухой, прохладной, при этом как-то притаенно твердой – словно кусок толстой доски, сверху обтянутый пористой резиной. Сайфиев сдержанно улыбнулся, готовясь сопроводить ритуальное рукопожатие столь же ритуальным «Очень рад наконец-то воочию». Видимо, Насыров был движим тем же намерением. Он приоткрыл рот, и тут же закрыл, внимательно поглядев на Дениса. Денису чуть подурнело – который раз за этот день – желудок толсто прыгнул в диафрагму, отдача на мгновение прихватила горло. Да что же со мной такое, устало подумал федеральный инспектор. Тут же и отпустило.
Насыров приглашающе указал на кожаное офисное кресло, придвинутое к столу, и грузно сел в свое, такое же. Денис поспешил дать отдых задрожавшим ногам и с досадой подумал: и чего они мне голову мучили. Здоров чувак как бык. Кровь с молоком, не то что моли эти бледные.
Насыров в самом деле производил впечатление человека, который последние дни не томился в больничной палате, а занимался экстремальными видами спорта на свежем воздухе, а перед текущей встречей еще коротко сбегал в финскую баньку. Был он мужественен, загорел и вообще походил на актера из рекламы дорогого мужского парфюма. Только глаза подкачали – тускло прятались под толстыми темными веками. Но все равно перла от главы мощь, ощутимая, физическая и психическая, которую Денис встречал только у пары знакомых бойцов – людей, полностью уверенных в своих силах и своем будущем. Ни сам Денис, ни люди из его бизнеса – тот же ГФИ, например, да и Мухутдинов – такой уверенностью похвастаться не могли. А их младший коллега мог и откровенно этой способностью кичился. Возмутительно.
– Денис Маратович, я очень виноват. Прошу прощения за то, что так долго ждать вам пришлось. Надеюсь, вы не зря потратили время и немножко познакомились с тем, что у нас получается.
Тут Денис слегка успокоился. Сага о недуге, затянутая полгода назад, была, похоже, не совсем фольклором. У Насырова был голос очень больного человека. В отличие от большинства руководителей сельских районов, говорил он без акцента, но так, будто сдерживал сильную боль, и очень этого стеснялся.
– О, это да, – ответил Денис. – Просто наизусть кое-что выучил. Только я ведь хотел с вами лично как бы знакомство свести, а антураж – вторым порядком…
– Человека видно по делам. И не только человека.
– Но и чиновника. Безусловно. Я впечатлен, кроме шуток. Вы же в район когда приходили, он не таким был?
– Что вы. Совсем другим. Дыра дырой. В дыре нефть, правда, но толку с нее. Нефть – не вода, ею не напьешься, и наешься не всегда. Мы постарались все изменить. В промышленности, в аграрном, в социальном секторе. Главное – люди изменились. Мы и сами…
– Да, просто перестройка на марше, – сказал Денис с усмешкой и поспешил загладить возможную обиду собеседника: – Честное слово, такого разительного прогресса в жизни я не видел. Просто революция в отдельно взятом районе.
– Мы сторонники эволюционной теории. Особенно в последнее время, – размеренно сказал Насыров. Речь ему явно давалась с трудом, голос малозаметно пополз вверх по октаве.
Что ж ты крючок никак не подхватываешь, с досадой подумал Денис. Приходилось тащить нить беседы самому:
– Я, Альберт Гимаевич, почему про революцию говорю. Потому что есть у нее начало, а, простите, конца нет. Ей, революции – да и эволюции тоже, так что противоречия нет, – становятся тесны рамки и границы. Вот я и приехал спросить вас – не столько как чиновник, сколько просто как политолог. Ну, и посмотреть на все, конечно. Но и спросить – вам здесь не тесно?
Насыров тяжело повел головой. Похоже, ему было тесно – или просто воротник был слишком тугим.
Денис испугался, что дурацкая искренность Насырова собьет его с мысли, и опять начинай сначала. Но сказать ничего, чтобы толкнуть разговор в продуктивном направлении, не успел. Насыров принялся с тяжелым подсвистом ронять:
– Мы догадываемся, для чего вы приехали, Денис Маратович. Это, так сказать, вопрос эволюции. Все в нее упирается, в конце-то концов.
Так, подумал Денис. А дяденька не сайентолог часом? Или мунист какой? И чего ради он себя во множественном числе величает, как самодержец Николай Кровавый?
– Мы ждали визита – вашего, или еще чьего-либо, – продолжил Насыров. Голос стал совсем срывающимся – и только, видимо, навык главы администрации делал его понятным. Говорил Насыров все медленнее и размереннее, чтобы можно было разбирать смысл в замысловатых фистулах. – Вы не обижайтесь, но вы могли быть и не первым. А сначала мы с ужасом ждали. Мы ведь здесь построили маленький такой анклав, который не мешает чужим и позволяет выживать своим. Но этот анклав – он как шарик надувной. Любое вторжение – и лопнет. И хана всем, кто внутри. Поэтому мы береглись. Но потом дошло до нас: страусиная политика не спасала никого. Надо принимать угрозу реально, и превращать ее в содействие. Другого пути нет. Поэтому мы рады, что именно вы здесь. И что мы разговариваем с вами именно сейчас. Когда вы стали ближе к нам. Когда вы…
В 1983 году впервые прозвучала песня «Гоп-стоп», профкомы начали запись желающих купить «москвич» в кредит и без очереди, цены на нефть упали на четвертый год афганской кампании в полтора раза, США ввели экономические санкции против СССР, переместили к его границам крылатые ракеты и временно оккупировали Гренаду, а советские войска ПВО сбили южнокорейский «боинг».Тринадцатилетний Артур живет в лучшей в мире стране СССР и лучшем в мире городе Брежневе. Живет полной жизнью счастливого советского подростка: зевает на уроках и пионерских сборах, орет под гитару в подъезде, балдеет на дискотеках, мечтает научиться запрещенному каратэ и очень не хочет ехать в надоевший пионерлагерь.
«Возвращение “Пионера”» – новый роман Шамиля Идиатуллина, писателя и журналиста, дважды лауреата премии «Большая книга», автора романов «Город Брежнев», «Бывшая Ленина», «Последнее время». В 1985 году трех школьников отбирают для участия в секретной космической программе «Пионер». Подростки должны помочь человечеству покорить Вселенную, а прежде – спасти его от смертельной угрозы. И это только начало испытаний. Когда они вернутся на Землю, то обнаружат, что попали в далекое будущее, где их никто не знает, где не существует их страны и где не осталось почти ничего, чем они дорожили и ради чего шли на жертвы.
Шамиль Идиатуллин – автор девяти романов, лауреат премий им. Владислава Крапивина и «Новые Горизонты», а также – двухкратный лауреат премии «Большая книга». Преимущественно известен как автор остросюжетных триллеров для взрослой аудитории. «Это просто игра» – его фантастическая повесть, рассчитанная на более юного читателя. В ней рассказывается о приключениях Макса и Насти, чьи судьбы переплелись между собой и оказались связаны с миром видеоигры. Их единственной задачей становится вырваться из плена виртуальной реальности и не потерять свои личности в бесконечном калейдоскопе неожиданных поворотов и препятствий, главным из которых становится непредвиденный обмен телами. Для среднего и старшего возраста.
Шамиль Идиатуллин – журналист и прозаик. Родился в 1971 году, окончил журфак Казанского университета, работает в ИД «Коммерсантъ». Автор романов «Татарский удар», «СССР™», «Убыр» (дилогия), «Это просто игра», «За старшего», «Город Брежнев» (премия «БОЛЬШАЯ КНИГА»).Действие его нового романа «Бывшая Ленина» разворачивается в 2019 году – благополучном и тревожном. Провинциальный город Чупов. На окраине стремительно растет гигантская областная свалка, а главу снимают за взятки. Простой чиновник Даниил Митрофанов, его жена Лена и их дочь Саша – благополучная семья.
«СССР™» — необычная для сегодняшних дней книга. Это история о том, как в самом глухом углу России возникла свободная экономическая зона, где выращиваются технологии будущего для всей страны, — очень дорогая смесь Академгородка с Магниткой, ДнепроГЭСом и Силиконовой долиной — совершенно реальный «национальный проект», получивший название «СССР». Вы скажете — это фантастика? Нет! Это роман о тех, кто поверил в мечту и построил счастливое будущее уже сегодня. О молодых и умных людях, которым интересно жить.
Двойное убийство и дерзкий рейдерский захват оборонного предприятия, занятого разработкой секретного сверхоружия, отзвуки холодной войны, техническое соперничество Москвы и Вашингтона — распутать клубок глобального заговора сможет самый сильный, самый выносливый и самый… незаметный. Тот, чье главное оружие — непреклонная сила духа. Тот, чья опора — твердая и искренняя вера. Тот, кто умеет прощать, заботиться и любить.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.