Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев - [36]

То, как взрослые люди относились друг к другу, было хорошо видно из детских игр. Маленький Торгильс дожил до пяти лет, не убив ни одного живого существа, и ему пришлось обагрить свое копье кровью коня, поскольку его друзья отказывались принимать в свои игры человека, не пролившего ни капли крови. Мужчины следили за тем, чтобы в их окружении не было людей с девственным оружием. Естественно, крещение кровью играло очень большую роль в германских общинах, где настоящим мужским делом считались только битвы и войны. Состязания и бои с оружием в руках, которые помогали продемонстрировать амбиции бойцов, идеально подходили для обряда инициации. Прозвища бойцов, такие как Хельги Убийца Хундинга или Хигелак Проклятие Онгентеова, говорят сами за себя. Древнее представление о том, что кровь является «могучей росой жизни», привело к тому, что грубый материализм и героический идеализм тесно переплелись.

В те жестокие времена мести за убийство отца или родственника было вполне достаточно, чтобы молодой человек получил право на высокое положение в доме. Но считать, что честь можно было завоевать только лишь убийством, значило относиться к жизни весьма ограниченно. От юноши из хорошей семьи требовалось гораздо больше, чем убийство человека. Он предъявлял свои права на место в семье и пользовался уважением благодаря своему гостеприимству, великодушию, желанию помочь другим или готовностью поддержать дело своего родственника или беглеца, а также благородством манер и величия. Со всех сторон на него смотрели люди, желавшие убедиться, достоин ли он занимаемого им места. А место это было широким, просторным сиденьем, которое его отцы и деды считали необходимым для себя. Стандартом того времени были принципы и оценки предков; с этой точки зрения Кетиль Раум говорил как человек с богатым опытом. Олав, сын Трюггви, не нашел лучшего способа выразить свое чувство долга, чем сказать: «Я – наследник Харальда Прекрасноволосого». А люди низкого происхождения оценивали дурные поступки такими словами: «Наши предки никогда бы так не поступили».

Семейные традиции являлись этическим стандартом для молодежи. Четкой линии, которая разграничивала бы добро и зло, не было. Существовала, конечно, золотая середина, как и у всех других народов. Германские народы знали, что определенные действия, в первую очередь воровство, убийство и некоторые другие, приносили человеку бесчестье, кем бы ни была его жертва; они хорошо понимали, что убийство и оскорбления – это зло, но это не означало, что всякого человека, не совершающего подобных деяний, можно назвать честным человеком. Традиции помогали германцу понять, что для него плохо, а что – хорошо. И это различие принималось с полным моральным одобрением. Взять деньги за убийство, например, для многих людей считалось почетным и вполне приличным; но если встречалась семья, которая похвалялась тем, что никогда не давала денег своим родственникам или всегда требовала уплаты двойного штрафа за убитого родича, то выходцев из нее считали ничтожествами. Это оскорбляло честь всего народа. Исландское слово fe5rungr со временем стало означать мошенник, негодяй, безнравственный человек, иными словами, человек без чести. Это изменение, несомненно, имело свои причины или могло их иметь; новое значение этого слова вполне соответствовало тому духу, который порождал клановую мораль. Этический стандарт не основывается на том, что в целом подходит для всех; неоспоримое, то, что все соглашаются считать добром или злом, представляет собой грубое среднее, формируемое путем сопоставления «чести» отдельных людей. У каждого слоя общества – своя собственная честь, «фамильное наследие», которое во что бы то ни стало необходимо сохранить в таком виде, в каком оно было ему передано, и поддерживать, согласно его природе. Честь – это участок земли, на котором родились мои предки и я сам; которым мы владеем и который нас кормит; каким бы он ни был: большим и богатым, с тучными стадами и плодородными почвами или, наоборот, с бедными, песчаными почвами, но это – наша честь. Честь – это духовный двойник земли и всего того, что на ней находится, это – все наши коровы, овцы, кони и наше оружие, и главное – не их количество или качество, а то, что они наши.

Таким образом, честь – это не что-то идеальное и неопределимое; ее можно приобрести и потерять. Честь – это собственность семьи, ее влияние; это история семьи, состоящая из традиций поколений и легенд предков. Благородное происхождение было семейным богатством – оно проявлялось в человеке с самого детства, ибо определялось традициями семьи и ее окружением, и поэтому не могло подвергнуться быстрому изменению. Человек прошлого зависел от внушенных ему с детства представлений. Его мир составляли традиции и воспоминания его народа, самую большую радость в жизни приносило осознание причастности к славной истории предков, владение семейной собственностью, а также сознание своего предназначения, гордость своей властью и добрая репутация. За пределами этого мира не было духовных ценностей, из которых он черпал бы поддержку в своей интеллектуальной и нравственной жизни. Современный человек может быть изгнан из семьи, состоящей из отца, матери, братьев и сестер, или из какого-нибудь общественного слоя, и он от этого не погибнет, поскольку ни одна семья, какой бы большой она ни была, не может составить все содержание хорошо подготовленной к жизни человеческой души. Часть человека находится то там, то здесь; даже природа духовно общается с ним. Но за пределами клана человек оказывался в пустоте. Это не означало, что он не мог ощущать себя членом большого политического и религиозного сообщества, но это означало, что все его внешние связи, во-первых, были крайне слабыми и не могли конкурировать с фритом; а во-вторых, действовали посредством этого родства или фрита и не имели независимого существования. Человек, изгнанный из своей семьи, не мог обратиться за утешением к природе, ибо она была враждебна человеку, за исключением тех ее форм, где она поворачивалась к нему лицом, вдохновленная человеческим трудом, обработанная и заселенная, а в широких красивых полях только земля, доставшаяся ему от предков, встречала его по-дружески. Мы еще увидим, что в тех случаях, когда изгой спасался от гибели, будучи принятым в новом кругу, в семье или компании бойцов, он не переходил постепенно из своего прежнего состояния в новое; он просто перепрыгивал через глубокий ров и превращался в совершенно нового человека.