Эпоха рыцарских каруселей и аллегорических маскарадов в России - [12]
Лучшие маскарады и вечера такого сорта в то время бывали на Мойке, как мы выше уже говорили, в увеселительном саду Нарышкина.
Основателем их был известный поддиректор императорских театров барон Ванжура. Здесь каждую среду и в воскресенье давались праздники и маскарады с танцами, с платою по рублю с персоны. Вечера начинались с восьми часов вечера. Посетители могли приходить в масках и без маски. В зале для танцев играло два оркестра музыки: роговой и бальный. На открытом театре давали пантомимы и сожигали фейерверки.
Иногда здесь шли и большие представления, как, например, «Капитана Кука сошествие на остров, с сражением, поставленным фехтмейстером Мире», или «Новый год индейцев», народные пляски и т. д. При этих представлениях публика платила два рубля. Здесь показывали свое искусство «путешествующие актеры и мастера разных физических, механических и других искусств, музыканты на органах и лютне, искусники разных телодвижений, прыгуны, сильные люди, великаны, мастера верховой езды, люди со львами и другими редкими зверьми, искусными лошадьми, художники потешных огней» и т. д.
Затем еще публичные маскарады устраивали в большом каменном театре машинист Домпиери и танцовщик Ганцолес. Последние о днях маскарадов извещали публику афишами; приводим одну из таких афиш: «Машинист Домпиери и танцовщик Ганцолес, уведомляя почтенную публику, что первый их маскарад будет октября 14-го дня, просят покорнейше удостоить оный своим благосклонным посещением. Начало будет в 6 часов, за билеты платят по 1 рублю; паркет поднимется наравне с театром, так что будет одна пространная китайская зала, убранная и освещенная великолепнейшим образом, по сторонам которой будут разные покои, как то: залы для контратанцев, горница для играния в карты, иные для напитков, другие – со столами для ужина, иные – с лавками для продажи маскарадных платьев, масок, перчаток и прочих галантерейных вещей. Если кто пожелает иметь особенный ужин, то может оный заказать у Надервиля, содержателя французского трактира „Париж“, заблаговременно».
Танцы в этих публичных маскарадах начинались польским открытым (как говаривали), за польским следовали: очаковская кадриль, штейн-басс, чудный веселостью контратанец, с превычурными балансеями.
Для выучки этих танцев требовались тогдашние профессора хореографических выправок и балансеев, разные господа Сабиоли, Коссели, Парадиз, Морели. Далее в наших танцах следовали кадрили французские, точные балеты, менуэты a la Reme (королевы), по правилам танцевального искусства которых ранее не начинали, как после трех церемониальных поклонов даме; во время же танцев едва касались пальцами ее пальцев, а когда оканчивали, то изъявляли свою благодарность, целуя ей руку. Затем следовали простые польские, горлицы, аллеманы и круглый польский с эластическим расшаркиванием, с премудрыми выгибами ног, приседаниями, поклонами и проч. В конце концов танцы, по обыкновению, заключались Метелицею или Татьяною; здесь уже пары выступали особенные, выряженные русскими молодками и молодцами. Это, впрочем, не были простые смертные, а часто титулованные особы, ученики и ученицы известного в свое время русского Вестриса, танцора Бублика.
В первых годах нынешнего столетия в Петербурге маскарады славились у Фельета. Здесь, на месте нынешнего здания Главного штаба стоял построенный полукругом великолепный дом графа Кушелева; в этом доме был театр с роскошными комнатами. Это был Пале-Рояль в миниатюре; лучшее петербургское общество здесь танцевало и проводило время, ресторатором здесь был француз Тардина, цены у него на вино и кушанья были весьма дешевы. Так, за бутылку красного вина платили 30 коп. и за жареного рябчика 20 коп. В этом же доме были лучшие иностранные магазины в столице.
Не менее превосходные маскарады в Екатерининское время давались в роскошном доме на углу Невского и Екатерининского канала, в доме, теперь принадлежащем Учетному банку.
В начале двадцатых годов придворные маскарады в Зимнем дворце составляли тоже эпоху. Более тридцати тысяч билетов раздавалось желающим быть в этом маскараде. По разнообразию костюмов и многочисленности посетителей маскарада подобного не бывало. С восьми часов вечера бесконечный ряд великолепных комнат дворца открывался и в какой-нибудь час времени заполнялся пестрою толпою. Черкесы, грузины, армяне, татары в национальных костюмах, толпа купцов с окладистыми бородами, в длиннополых сибирках и в круглых шляпах, с женами и дочерьми в парчовых и шелковых платьях, в жемчугах и бриллиантах, офицеры, иностранные посольства, в парадных мундирах, и присутствие монарха с августейшею фамилиею и двором – все это делало такой маскарад вполне торжественным. Государь являлся всегда приветливым хозяином и удостаивал некоторых посетителей разговором и вниманием.
Во время маскарада раздавался желающим чай, мед и разные лакомства. В маскарадах этих царствовал необыкновенный порядок, сохранялся он без содействия полиции, которая сюда не допускалась. В тридцатых годах имела большой успех в интеллигентном обществе маскарадная затея следующего содержания. Несколько молодых людей разучивали одно из действий комедии «Горе от ума», преимущественно третий акт, и в костюмах и масках разъезжались по городу в каретах, с шестью или семью музыкантами и, останавливаясь перед освещенными окнами своих хорош их знакомых, посылали хозяевам свои визитные карточки с надписью: «3-е действие „Горе от ума“». Молодых людей приглашали войти; замаскированные являлись с своим оркестром, разыгрывали акт и оканчивали вечер веселыми танцами.
«В XVII столетии еда наших предков была крайне неприхотливая: обыкновенною пищею простого народа был ржаной и ячменный хлеб с чесноком, или ячменная кашица. Щи составляли уже роскошное кушанье и даже больше того, если в них было ржаное свиное сало. В военное время в войсках пища была – сухари и толокно. По свидетельству иностранных посланников, поваренное искусство русских состояло из множества блюд, но нечистота и еще более чесночный и луковый запах делали их почти несъедобными, притом почти все кушанья приправлены были конопляным маслом или испорченным коровьим…».
«В знаменательный год Отечественной войны деятельность русского театра в Петербурге не прерывалась. Напротив, репертуар новых патриотических пьес каждодневно обогащался; появилось даже много балетов, относящихся к военным событиям того времени. Спектакли в этот год давали только на Малом театре (нынешний Александрийский) и в доме Кушелева, где теперь Главный штаб. На первом играли французы и русские, на втором – немцы и молодая русская труппа, составленная из воспитанников театрального училища и немногих вновь определяющихся дебютантов…».
«В начале нынешнего и в конце прошлого столетия в нашем дворянском быту театр и музыка получили широкое развитие, наши баре тогда сосредоточили особенное внимание на сценических представлениях; и не было ни одного богатого помещичьего дома, где бы не гремели оркестры, не пели хоры и где бы не возвышались театральные подмостки, на которых и приносили посильные жертвы богиням искусства доморощенные артисты. Эти затеи баре, как ни были они иногда смешны и неудачны, но все-таки развивали в крепостных людях, обреченных коснеть в невежестве, грамотность и понятия об изящном.
Санкт-Петербург город-легенда, город, где теряется ощущение времени, город, в котором одновременно с нами, но как бы в другом измерении продолжают жить тени наших предков. Слышны пушечные залпы — эго бьются русские и шведские полки. Стучат топоры строится на болотах великий город. Проходят вереницей царствующие Романовы. Звучит торжественная музыка, расцвечено фейерверками небо — пышно празднует победу над турками светлейший князь Потемкин-Таврический.Мы предлагаем вам, читатели, прикоснуться к петербургской истории.
«Старая Москва» Михаила Ивановича Пыляева – уникальная энциклопедия-путеводитель по той матушке-Москве, о которой ходили легенды уже в XIX столетии. В отличие от императорского Петербурга, Москва так и осталась царским городом, сохранив тягу к привольной и роскошной жизни, где дом любого вельможи представлял собой двор самодержавного властителя в миниатюре. Это памятник той, теперь уже былинной эпохе, когда облик города и неповторимую московскую атмосферу определяли известные исторические личности – Новиков, Румянцев, Суворов, Орлов, представители знатнейших семейств – Нарышкиных, Шереметевых, Юсуповых, Голицыных.
«Происхождение игральных карт теряется в глубокой древности – колыбель игральных карт историки относят к арабам. Существует предание, что карточная игра привезена из страны сарацинов, где именовалась наиб, другие утверждают, что карты явились к нам прямо из Индостана и занесены будто бы кочующими цыганами…».
«И с кем это старуха разговоры разговаривает?» – недоумевал отставной солдат, сидя за починкою старого сапога в одном из гнилых, сырых петербургских «углов» и слушая, как за ситцевой занавеской другого «угла» с кем-то ведет разговоры только что перебравшаяся новая жилица-старуха.«Кажись, – думал солдат, – никого я у нее не приметил, а разговаривает?»И он прислушивался.Новая жилица вбивала в стену гвоздь и действительно с кем-то разговаривала. …».
«Близко то время, когда окончательно вымрут те люди, которые имели случаи видеть буйное движение шоссейных дорог или так называемых каменных дорог тогда, когда железные дороги не заглушали еще своим звонким криком их неутомимой жизни…».
«– Ничего подобного я не ожидал. Знал, конечно, что нужда есть, но чтоб до такой степени… После нашего расследования вот что оказалось: пятьсот, понимаете, пятьсот, учеников и учениц низших училищ живут кусочками…».
В первый том наиболее полного в настоящее время Собрания сочинений писателя Русского зарубежья Гайто Газданова (1903–1971), ныне уже признанного классика отечественной литературы, вошли три его романа, рассказы, литературно-критические статьи, рецензии и заметки, написанные в 1926–1930 гг. Том содержит впервые публикуемые материалы из архивов и эмигрантской периодики.http://ruslit.traumlibrary.net.
В восьмом (дополнительном) томе Собрания сочинений Федора Сологуба (1863–1927) завершается публикация поэтического наследия классика Серебряного века. Впервые представлены все стихотворения, вошедшие в последний том «Очарования земли» из его прижизненных Собраний, а также новые тексты из восьми сборников 1915–1923 гг. В том включены также книги рассказов писателя «Ярый год» и «Сочтенные дни».http://ruslit.traumlibrary.net.
«В нашей исторической литературе нет совсем биографии Василия Ивановича Суворова, а между тем это был человек далеко незаурядный. Для облегчения будущего биографа В. И. Суворова я сообщаю в настоящей заметке те немногие и отрывочные сведения о нем, которые мне удалось найти как в печатных, так и в рукописных источниках…».
«В XVII столетии наша русская знать приобрела большую склонность к новомодным платьям и прическам. Указом 1675 года стольникам, стряпчим и дворянам московским и жильцам повелено было, «чтоб они иноземских, немецких и иных избычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали, тако ж и платья кафтанов и шапок с иноземским образцом не носили и людям своим потому ж носить не велели, а буде кто впредь учнет волосы постригать и платья носить с иноземного образца, или такое ж платье объявится на людях их, и тем от великого государя быть в опале и из высших чинов написаны будут в нижние чины»…».
«Скоморохи всегда были любезны русскому народу, они были не только музыканты, но соединяли в себе разные художества: одни играли на гуслях, гудке, сопели, сурме (трубе), другие били в накры, бубны, третьи плясали, четвертые показывали медведей, собак. Были и глумцы, стихотворцы-сказочники, умевшие прибаутками и сказочными присказками потешать и разглаживать морщины слушателя. Некоторые из них носили на голове доску с движущимися фигурами и забавляли зрителя позорами или сценическими действиями, такие наряжались в скоморошное платье, надевали на себя хари, личины и т. д.
«Русский «чудо-богатырь» Суворов остался загадкою для потомства. Быстрый, решительный, предприимчивый не только в военных действиях, но и в своих поступках, разнообразный до бесконечности, как разнообразны были окружавшие его обстоятельства, великий вождь, и в то же время странный старик, который то шалит как ребенок, то обнимает мыслью целый мир, решает в своем уме самые сложные вопросы, касавшиеся счастия миллионов людей, или судьбы государства. Человек, обладавший всеми способами и средствами своему знанию, но не пользуется ими, презирает роскошь, спит на соломе, пьет воду, довольствуется солдатским сухарем, борется с собственными страстями, обуздывает их и остается победителем в этой борьбе, как и в действительной войне.