Эпоха Отрицания - [69]

Кевин покачал головой, но она так и не поняла, удалось ли ей сообщить ему что-то новенькое или нет.

– Почему вы не рассказали мне об этом тогда, в «Скорой»? Сразу после того, как все произошло? – спросила она.

– Но я ведь не знал вас. Представьте: какой-то вооруженный человек говорит мне, что мы на одной стороне, и его тут же убивают. Потом женщина, которую я никогда раньше не встречал, натыкается на мои носилки и начинает обо всем расспрашивать. Я не знал, что делать.

– А теперь?

– Я вас проверяю. Вы разве не видите?

Гостья не оскорбилась, не обиделась, хотя и могла бы.

– А как же официальный отчет? – уточнила она.

– Вы о том, что я исключил из него Ингрид, но не последние слова Бена? – Кевин пожал плечами. – Им это совсем не понравилось. Сказали, мол, обычные люди заподозрят худшее. Хотели получить гарантии, что я буду молчать. Дали подписать какую-то бумажку – я подписал. Держу пари, вы тоже.

Рейчел покачала головой.

– Я не подписала.

– Вот как? – Мур явно удивился, а его собеседница поняла, что совершила в Сиэтле огромную ошибку, отказавшись подписать договор о неразглашении. Если она и нарисовала у себя на лбу метку, то именно этим. Господи, да в чем проблема-то? Почему она сама себе создает трудности? Неужели так и не поняла за последние восемь месяцев, что за происходящее за пределами ее маленького мира отвечают другие?

Рейчел постаралась сосредоточиться.

– Вы действительно не знаете, где сейчас Ингрид Паркер?

– Не знаю и знать не хочу.

– Сколько денег у нее было с собой?

– У нее осталась заначка Мартина, тысяч двадцать-тридцать. Для начала вполне достаточно.

– Значит, она может находиться где угодно.

– Вот и я о том же.

– Есть предположения, откуда у «Бригады» такие деньги?

– Не знаю. Деньги просто были, и все.

– При вас кто-нибудь упоминал компанию «Магеллан Холдингс»?

Кевин покачал головой:

– Нет, не слышал.

Поверила Прю ему или нет, значения не имело – она получила то, что получила, и не больше. Проблема заключалась в другом: чтобы понять, что делать и кому доверять, нужно было иметь ясную картину случившегося в прошлом году. И единственным, кто мог помочь ей в этом, была Ингрид Паркер – а иначе зачем Оуэну приезжать сюда в сопровождении Джонсона и Вейл и разыскивать ее здесь?

Солнце уже касалось верхушек деревьев.

– Что вы сейчас думаете об Уотертауне? – вновь вернулась Рейчел к расспросам.

Кевин пожевал губу.

– Согласен ли я с протестующими в центре города? Вы об этом? Считаю ли я, что без кровопролития можно было обойтись?

– Да. Именно об этом я и спрашиваю.

Молодой человек фыркнул.

– Конечно, считаю.

– И вот теперь вы здесь и подумываете о том, чтобы уйти из Бюро.

Кевин отклонился назад и закрыл глаза, словно собрался вздремнуть.

– Любой, кто утверждает, что есть одна-единственная причина, по которой он бросает одну-единственную работу, какую только знает, – лжец. – Он открыл глаза, поднялся и снова потянулся за бутылкой. – Не бывает так, чтобы человек делал что-то по одной только причине.

Чашки снова наполнились. Они проговорили еще с полчаса, но Рейчел так и не рассказала Муру о том, что случилось в Сиэтле. Да, она уже верила ему, но его лаконичность и сдержанность служили ясным сигналом: не хочу ни во что вмешиваться. Он вышел из игры. Он хотел и дальше оставаться вне игры, общаться с природой и делиться рецептами с соседями. Так часто бывает, когда, отработав год под прикрытием, выходишь на свет. Ты цепляешь свой фургон к кругоходу домашней жизни, избегаешь сложностей и стараешься заново наладить связи со всеми теми, с кем был до того, как целый год пробыл кем-то другим.

Оставался еще шанс, что Прю неверно истолковала посланный им сигнал, но тот, кто в схватке не принимает чью-либо сторону, становится пешкой и для тех, и для других. Джонсону и Вейл, явись они сюда завтра, ничего бы не стоило определить следующий пункт ее маршрута. Пункт, увидеть который с полной ясностью ей помогла алкогольная дымка. Но ей нужно было еще немного времени и чтобы Кевин Мур не выдал ее.

Уже поднявшись и надев куртку, Рейчел задала вопрос, терзавший ее больше других:

– Бюро убило Миттага. Предположим, Бишопа тоже убили мы. Вопрос: зачем? Зачем рисковать и создавать мучеников? Зачем давать демонстрантам повод кричать о заговоре?

Кевин задумался.

– Причина та же, что и в случае с Ингрид, которую мне, возможно, следовало бы убить. Заткнуть рот.

– А что такое он мог рассказать?

Ответа на это у Мура не было.

Предвечернее солнце сверкало между ветками, и Прю, съезжая вниз с холма на своей «Импале», высматривала арендованные машины или большущие «Субурбаны» – своего рода фирменный знак нагрянувшего без предупреждения Бюро. Но на глаза попался только помеченный ржавчиной пикап, за рулем которого сидела симпатичная брюнетка с банданой на голове. Соседка, догадалась Рейчел, та самая, с которой Кевин обменивается рецептами. Неудивительно, что ему здесь нравится. Американская мечта образца примерно восьмидесятых годов девятнадцатого века.

Тогда же Прю поняла, что позабыла кое-что в Сиэтле. Трость. Почти три дня обходилась без нее и даже не заметила.

Глава 13

– Переход от фрагментированного мира могущественных национальных государств к сотрудничеству с двумя сверхдержавами, биполярному миру – извечному противостоянию Запада и Востока – создал ситуацию, идеальную для развития шпионской литературы.