Эпоха диктатур - [14]

В Великобритании консервативная партия, победив на выборах в декабре 1918 года, в октябре 1922 года окончательно отстранила от власти либералов и Ллойд Джорджа и правила страной до 1929 года (за исключением короткого девятимесячного перерыва, когда у власти находилась эфемерная коалиция лейбористов и либералов во главе с Рамсеем Макдональдом). К сожалению, гордость не позволила консерваторам отказаться от золотого стандарта (акт 1925 года), и они не пошли на девальвацию, которая могла облегчить бремя государственного долга и увеличить экспорт промышленных товаров. Следствием стал неизбежный рост безработицы (2 500 000 человек в 1925 году не имели работы) и подъем стачечного движения, какого никогда страна прежде не знала (забастовка угольщиков в 1926 году длилась почти 7 месяцев). Обстановка в обществе накалялась, а ограничения права на забастовку, введенные в 1927 году, привели к победе лейбористов на выборах в мае 1929 года.

В США, в отличие от Великобритании, консерваторы удержались у власти до начала кризиса 1929 года. Вернув себе большинство в Конгрессе уже в 1918 году, республиканская партия в период с марта 1921 года по март 1933 года приводит к власти «своих» президентов: Гардинга (1921 —1923), Кулиджа (1923—1929) и Гувера (1929—1933). Победа республиканцев была победой старой морализаторской Америки, настолько убежденной в своем превосходстве, что из чувства высокомерного национализма она отказалась от любых иностранных контактов (иностранное влияние могло «испортить мораль»). Для США этого периода характерен изоляционизм во внешней политике (отказ от Версальского договора, «драконовские» меры по ограничению иммиграции), протекционизм в экономике, пуританство и ксенофобия (то есть расизм) внутри страны. В 1919 году принимается «сухой закон», возрастает влияние Ку-Клукс-Клана, культивируется национальная и религиозная нетерпимость («нежелательные элементы»: чернокожие, которых белые считали низшей расой; евреи, о которых расисты говорили, что они не ассимилируются с народом; католики, которых обвиняли в папизме; и, наконец, атеисты, которые якобы могли подорвать устои пуританской морали).

Всех, кого считали инакомыслящими, например коммунистов, преследовали, арестовывали, а иногда и приговаривали к смерти, как двух итальянских анархистов Сакко и Ванцетти, чья казнь после шести лет бесчеловечного ожидания возмутила всю Европу.

Американцы не разделяли того чувства. С 1920 года страна процветала, что в их глазах совершенно оправдывало правильность «выбранного пути». Разве они не владеют 80% автомобилей, 60% телефонов, 33% железнодорожных путей во всем мире? Разве регулярный рост заработной платы не способствует неуклонному повышению уровня жизни? Конечно, были и менее благополучные области экономики: угольная и текстильная промышленность и, особенно, сельское хозяйство. Миграция чернокожих рабочих в сторону промышленного севера ставила расовую проблему по-новому, однако эти трудности перекрывались промышленным процветанием, покоившимся, казалось, на таком прочном основании, что президент Гувер на следующий день после катастрофы на Уолл-стрит 28 октября 1929 года не преминул заявить, что «процветание ждет за углом». К сожалению, жизнь докажет ему, что дело обстояло прямо противоположным образом и только что перевернута решающая страница мировой истории.

3. Структурные изменения либеральной демократии

За некоторыми исключениями, самым заметным из которых был СССР, либеральная демократия стала в 20-х годах основной формой правления в странах Европы и Америки. В действительности демократии угрожали и справа, и слева две антагонистические силы: национализм и коммунизм, отвергавшие и демократию, и парламентаризм. Усиление первого в какой-то степени объясняется «великим страхом», который испытывали и государственные чиновники, и военные, и церковники и представители средних классов перед возможностью пролетарской революции. Однако национализм объяснялся и некоторыми другими причинами, в частности последствиями Первой мировой войны. В США его питало непонимание американцами европейских конфликтов, казавшихся им глупыми семейными ссорами, отсюда их добровольные изоляционизм и ксенофобия. В Европе национализм был куда сильнее и агрессивнее. Во Франции националистически настроены были участники войны и обедневшие средние классы, обвинявшие в своих бедах «прогнивший» режим, но экономический рост и невысокая безработица (менее 500 000 в год) не позволяли национализму переродиться в фашизм.

Иначе обстояло дело в Германии, где на либералов, капиталистов, евреев и коммунистов возлагалась ответственность за все несчастья страны. Впервые высказанные в 1900 г. Ван дер Бруком в книге «III Рейх» и развернутые Гитлером в «Майн кампф» в 1925 г., эти «идеи» нашли сторонников среди деклассированных элементов, авантюристов всех мастей и других слоев населения, объединенных горечью поражения, финансовыми трудностями и растущей безработицей. Нет ничего удивительного в том, что эти люди становились членами многочисленных военизированных ультранационалистических движений, в том числе партии