Эпоха диктатур - [10]

Наконец 23 ноября немецкие промышленники взяли на себя обязательство «помочь французскому правительству экономически использовать Рур»» опасаясь «рейнского сепаратизма», возникшего в конце 1923 года под влиянием деятельности доктора Дортена и при поддержке французских властей.

Казалось, что политика принуждения принесла свои плоды. Однако спустя неделю после «победы» в Руре Пуанкаре дал согласие на пересмотр суммы выплат по репарациям англо-американцами, желавшими приблизить ее к уровню платежеспособности Германии. Этот поворот в политике пытались объяснить темпераментом Пуанкаре, переживаемой инфляцией, приближающимися выборами и множеством других причин. Однако, скорее всего, Пуанкаре отступил, побоявшись окончательного разрыва с англичанами и американцами и не желая полного краха Германии, которую политика Франции почти лишила средств для выплаты репараций.

Пуанкаре вынужден был согласиться с политикой примирения, проводимой Брианом, бессменным министром иностранных дел Франции с апреля 1925 по январь 1932 года.

Бриан, сторонник политики разрядки, полагал, что лишь она, естественная, «врожденная», человечная, может помешать Германии захотеть военного реванша. В лице Штреземана он нашел партнера, надеявшегося с помощью переговоров добиться пересмотра Версальского договора. Началось стремительное франко-германское сближение.

На первом этапе, 16 августа 1924 года, был принят план Доуса, по которому сумма репараций должна была составлять 2,5 миллиарда золотых марок в год, но союзники получали в качестве залога ипотеку над железными дорогами и промышленностью Германии. Франция согласилась уйти из Рура летом 1925 года, а из Кёльнской зоны — до 31 января

1926 года.

Вторым этапом сближения стал Локарнский договор 16 октября 1925 года, по которому Великобритания, Италия и Германия (совершенно добровольно, что имело решающее значение) обязывались гарантировать «статус кво» французских и бельгийских границ. По сути дела, уступки со стороны Германии были минимальными, поскольку она была не способна вести войну на западе. При этом немцы не собирались гарантировать неприкосновенность своих восточных границ, надеясь добиться их пересмотра, а именно это представляло реальную угрозу для Франции в силу ее союзнических отношений с Польшей.

Однако именно заключение договора в Локарно создало климат подлинной разрядки, который улучшился благодаря вступлению Германии в Лигу Наций. Приветствуя это событие, Бриан закончил свою речь 8 сентября 1926 года следующей знаменитой фразой: «Долой ружья, пулеметы и пушки! Да здравствуют примирение, справедливый суд и мир!» Авторитет международной организации, безусловно, увеличивался благодаря подобным событиям, способствуя распространению в Европе «духа Женевы», что объясняет ликвидацию Лигой Наций 31 января

1927 года межсоюзнической комиссии по контролю за разоружением Германии. Немцы могли отныне безбоязненно нарушать военные статьи Версальского договора!

Пакт Бриана—Келлога, подписанный 27 августа

1928 года, объявлял войну «вне закона». Лишенный какого бы то ни было практического значения (за его нарушение не предусматривалось никаких санкций), он стал вершиной «эры коллективной безопасности». Воодушевленные союзники согласились покинуть вторую и третью рейнские зоны до 30 июня 1930 года (хотя по Версальскому договору освобождение третьей зоны должно было произойти лишь в 1935 году) при условии, что Германия согласится на план Юнга, предусматривавший выплату репараций в иностранной валюте при одновременном уменьшении годовых взносов и окончании выплат в 1988 году! Союзники, и особенно Франция, пошли на колоссальные уступки, надеясь изменить немецкий менталитет в духе Женевы. А в самой Германии национал-социалистическая партия, получившая в 1928 году на выборах 1 миллион голосов, в 1930 году набрала уже 6,5 миллиона. Таков был ответ слабой еще страны долготерпению и кротости союзников! Не стоит забывать и о начавшемся в 1929 году мировом экономическом кризисе. Впрочем, это уже другая история.

IV МИРАЖИ БЛАГОДЕНСТВИЯ

В истории 20-х годов проблема производства была не менее важной, чем проблема безопасности. Увы! Хотя экономическая экспансия, искусственно поддерживавшаяся с августа 1914 года, возобновляется в 1924—1926 гг., когда казалось, что дух Женевы и дело мира восторжествовали, это так называемое «процветание» было потоплено кризисом 1929 года. Надежды, родившиеся в окопной грязи, обернулись жестоким разочарованием.

L Кризис 1920—1923 гг. и его последствия

Экономический подъем, начавшийся после окончания боевых действий, был недолгим. Восстановление и реконверсия военной промышленности, реанимация нарушенных войной торговых потоков были делом не одного дня. Европа делала большие закупки в Америке и Японии, что немедленно привело к росту цен, который приостановился в начале 1919 года после прекращения производства военных товаров. «Цены на нефть и зерно выросли в четыре раза, — пишет Морис Крузе, — на шелк — в три раза, на хлопок — на 50%». Дефицит платежного баланса экономически развитых держав возрос в тот самый момент, когда США и Великобритания внезапно прекратили в марте 1919 года свою финансовую помощь: курс валют сразу упал. «За один год, — подчеркивает Морис Крузе, — курс доллара вырос с 12 до 17 за франк, с 8 до 28 за лиру, с 8 до 100 за марку; в Англии фунт стерлингов обесценился на 27%». Из-за нехватки денежных средств Европа была вынуждена сократить импорт, что привело к замедлению экономической активности, падению зарплат и росту безработицы.