Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.) - [97]

В конце 1270 — начале 1280-х гг. стали ухудшаться климатические условиях. В этих условиях, достигший больших величин уровень болезнетворных микроорганизмов внутри населения средневекового татарского государства, находившегося в условиях перманентного стресса, стал проявляться в виде пока что локальных вспышек эпидемических заболеваний. Именно таким и был «моръ лета 6785» (1278 г.). Однако, из летописных текстов невозможно узнать подробно о времени, регионе распространения и форме заболевания.

Куда больше информации в русских летописных текстах содержится о «море лета 6791–6792» (1283–1284 гг.). В отечественной историографии сложилась точка зрения, что мор стал прямым следствием западного похода Толе-Буки хана (Туле-Буги) и беклярбека Ногая. Зачастую в качестве одной из главных причин начала эпидемии называли отравление колодцев татарскими воинами, а сама эпидемия определялась как кишечная. Несколько иная картина была описана автором Никоновской летописи. Скорее всего, речь шла о возникшем на территории Золотой Орды на фоне неблагоприятных климатических условий масштабном голоде, что могло обострить и без того сложную эпидемическую ситуацию. Правда, скорее всего, предполагалась локальная вспышка острого эпидемического заболевания. Причем, важную роль в распространении эпидемии могла сыграть существующая дорожная сеть. Поэтому не случайно было указание на достаточно обширный регион распространение «мора». Продолжавшиеся процессы урбанизации и миграции в Золотой Орде могли скорее всего ускорить переход от локальных вспышек к будущей пандемии. Поэтому «моры лета 6785 и 6791–6792» могли вполне считаться одними из первых проявлений грядущей «Черной смерти».

Прямым доказательством этому может служить выделенный исследовательской группой Й. Краузе из единичного захоронения 1278 г. в городе Булгар геному распространенного в Средние века, штамма чумной бактерии Yersinia pestis. Исходя из этого, можно утверждать, что именно территория Золотой Орды стала тем регионом, где происходило становление этого заболевания. В то же время процесс перехода от локальной к более масштабной вспышке крайне вирулетной формы средневековой чумы был достаточно длителен. По крайней мере нужно говорить о 50-м периоде проявления первичной формы «Черной смерти» (1280–1320-е гг.).

Несомненно, важную роль в этом процессе сыграло в начале XIV в. усиление антропогенного фактора в Золотой Орде[54]. В результате, возникшие эпидемические заболевания стали приобретать более масштабный характер. Особенно это стало заметно, когда в 1308–1309 гг. было зафиксировано появление синантропических видов грызунов (мышей) рыщущих в поисках пищи близ поселений большой массы людей. В результате чего и произошло ускоренное попадание болезнетворных микроорганизмов внутрь человеческого организма. При этом часть из них могла осесть и в организмах домашних животных. В условиях продолжения жизнедеятельности простейших организмов это привело к их совместной коэволюции в организме нового носителя с последующим проявлением в виде иных, общих для человека и животных эпидемических заболеваний. Также это способствовало переходу к латентной форме заболевания с последующим появлением более опасной для человека формы.

Для последующего перехода к более крупным вспышкам эпидемических заболеваний крайне необходимо было нахождение человеческого организма в состоянии перманентного стресса. Современными исследователями среди наиболее ужесточающих факторов данного состояния человеческого организма указывается голод. Именно последовательность в виде масштабного голода и последующей крупной вспышки эпидемического заболевания наблюдалось в 1320–1340-х гг. Так, например, предтечием тверской эпидемии 1317 г. и псковского мора 1341 г., скорее всего, стали разразившиеся среди населения русских княжеств «глады» «лета 6817–6818» (1315–1316 гг.) и «лета 6840» (1332 г.). Скорее всего, последовательность эпизоотия — массовый голод — локальные вспышки чумы наблюдалась в этот период и на территории Золотой Орды.

И все же в завершении процесса возникновения «Черной смерти» сыграло ускорение климатических изменений в 1320–1340-х гг., совпавшее с увеличением сейсмической и вулканической активности в регионе. Именно о сопутствующих явлениях и сообщали все путешествующие по степи очевидцы[55]. Однако, наиболее заметными для окружающих земель стало увеличение объема водных масс, вызванное изменением объема сброса воды крупнейшими реками Волги, Дона, Куры и Амурдарьи в крупные водоемы региона (Каспийское, Азовское и Аральское море). Последовавшая затем аридизация окрестных степей и плоскогорий способствовала увеличению числа контактов человека с синантропическими видами грызунов, основными носителями чумных блох. Существовавший внутри человеческих сообществ объем болезнетворных микроорганизмов очень быстро достиг своих пределов. Поэтому закономерным итогом этого длительного процесса явилось последующее возникновение новой формы старого эпидемического заболевания.

Именно последним и являлась «Черная смерть». Если исходить из описанной в средневековых текстах клиники, то скорее нужно говорить об эпидемии наиболее вирулентной формы чумы — легочной. Именно природные очаги последней до сих пор часто встречаются в степной зоне Евразии. В то же время, возникшая форма болезни, скорее всего, носила уникальный характер, так как до сих пор в лабораторных условиях не удалось получить активный штамм. Отчасти, это объяснялось как со складыванием накануне начала Второй пандемии чумы в районе расположения эпидемических очагов уникальных природно-климатических условий, так и возможными параллельными вспышками, имевшими схожую клинику, нескольких эпидемических заболеваний (сыпной тиф и черная оспа) или же проявлением других форм данного заболевание (бубонной и бубонно-септической чумы).